Безмолвные компаньоны

– Не представляю, что пытается мне сообщить Генриетта Мария, – сказал Джосайя. – Анна, ты что-нибудь понимаешь?

Медленно, изящно Гетта поднялась на носочки и сделала изумительный пируэт, подняв чуть согнутые руки над головой с черепаховым гребнем в волосах. Она походила на прекрасный сон, на фею, на танцовщицу из французской придворной труппы. Я и не знала, что она может так танцевать. Но это зрелище не вызвало у меня ни удовольствия, ни радости. Я увидела радость на ее личике, потом виновато-хмурое лицо Джосайи, и внезапно всё поняла.

– Она хочет узнать свою роль! – осенило между тем Генри. – Какая роль в этом представлении будет у Генриетты Марии, отец?

Нет, подумала я. Только не так. Не на глазах у ее братьев. Но Джосайя это сделал. Задумчиво поболтал вино в бокале и сказал очень-очень тихо:

– Генриетта Марии не будет участвовать в представлении.

Девочка резко опустилась с носочков на полную ступню. Я не могла поднять на нее глаз. Отвернувшись, я стала глядеть на поленья в камине, желая, чтобы огонь поглотил меня.

– Даже в маленькой роли? – голос Чарльза – он прозвучал слишком громко, слишком беззаботно. – Я уверен, мы можем ее куда-нибудь вставить. Без речей, конечно!

Джеймс и Генри прыснули.

– Ей пока рано, – ответил Джосайя. – Она слишком мала для подобных вещей. Она посидит с нами за столом, а потом пойдет спать.

Мальчики провели вне дома слишком много времени. Они не распознали предупреждение в отцовском голосе. Упиваясь своим остроумием, они продолжали придумывать все новые идеи.

– Сделаем ее купидоном.

– Любовь слепа, так почему ей не быть немой?

– Пусть танцует в комической интерлюдии!

– А если нарядить ее демоном? Знаете, такие маленькие демонята?

– О да, они самые шустрые. У мистера Джонса они всегда выскакивают из облака дыма.

– Он ведь использует для этого королевских карликов?

– Да, но карликов вечно не хватает. Переоденьте девочку и нарисуйте ей бороду, говорю я вам.

– Хей-хо! Мы поместим ее в зверинец! Ее величество обожает странных и забавных людей.

– Уверяю вас, нет никого забавнее нашей сестрицы.

– Довольно! – из бокала Джосайи выплеснулось вино, так резко он выпрямил спину. – Довольно, уймитесь. – Его низкий, рычащий голос перекрыл шум голосов и буквально проник мне под кожу. – Что за пустая болтовня! Я полагал, что вы выросли и стали взрослыми мужчинами.

Мальчики, мигом утихнув, стояли с опущенными головами.

– Мы только…

– Неважно, Генри. Скоро здесь будут король и королева, понимаете ли вы это? Допустимо ли, чтобы мои сыновья вели себя, как шуты?

– Нет, отец.

– Я сказал, что Генриетта Мария не останется на представление, и разговор окончен.

Если бы она топнула ногой, заплакала или толкнула меня, как тогда в саду – я бы стерпела. Но ничего этого Гетта не сделала. Она упала на колени рядом с камином и положила руки на колени. Она не зарыдала. Не пошевелилась. Только не отрываясь смотрела на огонь, как только что смотрела я, будто прозревая что-то в его глубине.

Все уже ушли спать, но ни Лиззи, ни мне не удавалось сдвинуть Гетту с места. Мы не могли уговорить ее посмотреть на нас. Она словно превратилась в одну из этих деревянных досок, с отсутствующим выражением на застывшем лице.

– Может, попробовать ваши бриллианты? – предложила Лиззи.

Я надела их на тонкую шейку Гетты, но все было тщетно. Они висели на ней, мерцая, переливаясь и вспыхивая то красным, то оранжевым.

Так мы и оставили ее там, смотреть, как поленья превращаются в горки золы. Моя дочурка, одна в темноте, наедине с догорающими огнями.

* * *

Я не могу уснуть. В ушах все звучат и звучат мелодии, которые, кажется, никогда не выветрятся из моей памяти. А стоит закрыть глаза, как я вижу палевый шелк, пунцовую тафту и кружева с золотыми нитями. Кажется, будто я все еще продолжаю танцевать. Сердце мое танцует. Джосайя оказался прав: это был триумф.

Они прибыли вскоре после полудня, сопровождаемые почетным эскортом, со множеством глашатаев и лейб-гвардейцами королевы. Величественное зрелище: сверкающая, многоцветная лента из коней, доспехов, стягов растянулась по дороге и вилась вдоль реки, уходя за холмы. Фейфордские пуритане, все до одного, попрятались в своих домишках и не мешали кавалькаде – правда, ни один не вышел поприветствовать высоких гостей. Я была к этому готова и наняла простолюдинов из Торбери Сент-Джуд, чтобы изображали верных подданных. Они не подвели и справились с этой задачей.

Как только королевская чета вступила на мост, раздались фанфары – это заиграли музыканты на борту барки. От грохота сотен копыт во все стороны разлетались галки. Из пасти каменной собаки – фонтана – било красное вино, стекая в бассейн.

Король оказался меньше ростом, чем я ожидала, и очень стройным, чтобы не сказать щуплым. Облаченный во все черное, с острой бородкой и сонными глазами, он выглядел старше своих лет. Единственным отступлением в его строгом облике был широкий воротник из серебряных кружев, изящных и тонких, как паутинка.