Безмолвные компаньоны

Откуда-то со стороны восточного крыла донесся звук удара, а следом за ним послышался радостный возглас.

Элси встретилась глазами с Сарой.

– Кажется, им удалось, наконец, открыть мансарду, – прошептала она. – Сбегай туда и забери вторую часть дневника.

Сара мгновенно повиновалась.

Миссис Холт расхаживала взад-вперед, сложив ладони вместе.

– Боже милостивый. Что же это делается! А мы ведь еще стирку не закончили…

Элси покосилась на дрожащую Мейбл, которую утешала Хелен. К этому времени она успела немного успокоиться, и ей стало немного стыдно за то, что накричала на девушку.

– Вот что, Мейбл, что бы ты ни думала, я не приносила эту компаньонку к тебе в комнату. Я, признаюсь, начинаю ненавидеть их так же сильно, как ты.

Мейбл глядела и слушала, но Элси не могла ничего прочитать по ее лицу.

Вернулась Сара, задыхаясь от быстрого бега, растерянная, с пустыми руками. Она побледнела и вся тряслась, как левретка.

– Сара, что? Тетрадь пропала?

– Нет, дневник там, но она не… – Сара с трудом перевела дыхание, – она не захотела, чтобы я его брала. Я явственно почувствовала, что эта несчастная душа противится и не хочет, чтобы я читала его.

– Бога ради, о чем ты говоришь?

– Там была она, – у Сары прыгал подбородок. – Гетта была в мансарде.

* * *

Уже похолодало настолько, что мог выпасть снег, но Питерс и Стилфорд во дворе трудились до седьмого пота, снова и снова нанося удары топорами: бах, бах. Кусок за куском, щепка за щепкой отделялись от дерева. Сверху оно было коричневым, а потом молочно-белое, волокнистое, и его плоть с большим трудом поддавалась топору. Питерс остановился передохнуть, положив руку на пояс. Перед ним горкой валялись разрозненные части компаньонов: деревянные головы, отделенные от тел руки.

Элси, в самом теплом из своих плащей, вышла к кухонной двери вместе с Сарой и женской прислугой. Как хотелось ей сейчас быть мужчиной. Будь у нее силы на то, чтобы поднять топор, она бы сама сделала это: вдребезги разнесла бы лицо мальчишки-цыгана. Ей вспоминалась циркулярная пила на фабрике и свежая, только что нарезанная спичечная соломка, с грохотом сыплющаяся из-под зубьев в желоб. По телу Элси пробежала дрожь.

– Это настоящее варварство, – причитала Сара. – Ведь это антиквариат! Их приобретали мои предки: Анна Бейнбридж купила их в тысяча шестьсот тридцать пятом году. Неужели нельзя было попытаться хотя бы продать их?

– Кому в голову придет выкладывать деньги за деревянных кукол, от которых жуть берет? – крикнула Мейбл. – Только тому, кто не в себе, мэм.

Сара кусала губы. Она была расстроена, и Элси чувствовала себя неловко. По справедливости, компаньоны принадлежали потомку рода Бейнбриджей – а не чужой, которая совсем недавно стала Бейнбридж, по мужу. Она разрушила наследство Сары. Но что еще можно было сделать? Позволить им сновать по всему дому и выскакивать всюду, как чертики из табакерки, пугая их всех до смерти?

– Лишнее дерево для растопки зимой не повредит, – вставила миссис Холт.

Элси пробрала дрожь.

– Нет. Я не хочу, чтобы их сжигали в доме. Мне кажется, это было бы… неразумно.

– Можно, я тогда раздам доски в деревне, мадам? В Фейфорде?

В воздухе снова мелькнул топор, следом раздался звук падающих досок.

– Возможно, лучше всего просто сжечь их тут же, во дворе.

Миссис Холт не ответила, но до Элси донеслось ее неодобрительное хмыканье.

Она поступила глупо? Теперь, когда компаньоны превратились в разрозненные обломки посреди мощеного двора, все это и впрямь выглядело нелепо – истерика перепуганной барыни. И все же лошади нервничали, прижимали уши и косились так, что были видны белки глаз. Корова Беатриче забилась глубже в стойло и перебирала губами сено в кормушке. Животные знали. Животные всегда чувствуют подобные вещи.

– Ну вот, – с одышкой проговорил Питерс. Пот заливал ему глаза. – Последняя осталась.

Все повернулись к компаньонке, которую Сара называла Геттой. Оставшись в одиночестве, она молча, невозмутимо взирала на уничтоженных сотоварищей. На лице безмятежная улыбка, белая роза прижата к груди.

Элси показалось, что она вряд ли смогла бы смотреть на то, как Питерс разрубит эту последнюю фигуру. Каково это – увидеть, как распадутся на куски черты этого личика, так похожего на ее собственное в детстве? Прошлое отсечено и идет в огонь.

Питерс шагнул вперед.

– Нет! – это была Сара. – Нет, прошу вас. Это невозможно! Только не Гетту. Она уже довольно настрадалась.

Элси повернула голову так, чтобы поля капора скрыли ее лицо от всех, кроме Сары.

– Мы должны сделать это, Сара. В этих предметах есть что-то такое… что-то неправильное.

– Как вы можете судить о том, что в них что-то неправильно? Откуда вам знать? Вы знаете лишь, что вас они пугают.

Отпечаток детской руки на стекле, неуловимое движение этих глаз.

– Да, она меня пугает. И одно это уже достаточно весомая причина. Вы полагаете, это полезно моему ребенку – все эти испуги и переполохи?