Безмолвный дом

«В этот раз она, видимо, сказала правду, – повторял он мысленно, шагая по улице. – Очевидно, она знает, кто убил этого человека. Если так, то почему она не сказала об этом раньше… почему в ее тоне звучали мстительные и злорадные нотки? Боже мой! А ведь если Диана была права и ее отец и в самом деле жив? Заговор! Убийство! Эта девушка-цыганка, тощий итальянец и таинственный господин Рент… Господи, голова идет кругом! Не понимаю, что все это значит. Завтра, когда Рода заговорит, я все узнаю. Но можно ли доверять ей? Даже в этом я сомневаюсь. Однако иного выхода нет. Я вынужден ей довериться».

Вот так, обдумывая все случившееся, Люциан вернулся к себе. Он пытался успокоиться, так как слова Роды его очень раззадорили. Время было еще раннее, поэтому Люциан взялся за книгу, которую отложил утром, и целый час тщетно пытался ее читать, но так и не смог сосредоточиться на тексте. Случай, с которым он столкнулся, был много интереснее, чем любое сочинение, и после очередной попытки постичь написанное он отшвырнул книгу в сторону.

Хоть Люциан и не знал этого, он страдал от типичной лихорадки, которая порой охватывает настоящих детективов, когда они выходят на след. И единственным средством излечения могло стать решение вставшей перед детективом проблемы. Рода, хоть она и говорила довольно двусмысленно, признала, что знает тайну, касающуюся убийства господина Врэйна, но по какой-то неведомой причине собиралась сделать признание только через двадцать четыре часа. Люциан, горя от нетерпения, никак не мог перенести такую отсрочку, и единственным способом отвлечься был визит в Хэмпстед. Так или иначе, следовало разобраться в отношениях Ферручи и Джорса.

«Убежище», как Джорс с юмором назвал свой особняк, оказалось кирпичным домом, большим, красивым и просторным, построенным в уединенной лесистой части Хэмпстеда. Его окружала высокая кирпичная стена, за которой виднелись деревья обширного парка. В стене была пара железных ворот, выходивших в тихий переулок. Снаружи все это выглядело идеальным жилищем.

Территория внутри оказалась хорошо ухоженной – цветники и сады. К тому же доктор давал своим пациентам как можно больше свободы, позволяя им бродить по парку. Хотя буйные пациенты, конечно, были изолированы. В самом деле, Джорс, судя по отзывам, был очень гуманным человеком и разделял теории о том, что любую психическую болезнь можно вылечить добротой и ласковым обращением.

Наверное, поэтому его заведение больше напоминало не лечебницу для душевнобольных, а частную гостиницу. Да и большая часть постояльцев казались скорее просто чудаковатыми людьми, чем сумасшедшими. Любимым же высказыванием Джорса было: «Самые безумные люди – те, кого держат под замком». И в этом он был совершенно прав. А пациенты отвечали ему взаимностью и очень любили его.

Когда Люциан добрался до «Убежища» в Хэмпстеде, выяснилось, что Джорс давно вернулся и весь день был дома. Молодой адвокат передал ему свою визитку, и его сразу пригласили в кабинет местного властелина. Джорс показался молодому человеку еще меньше, чем при первой встрече. Он радостно встретил Дензила, хотя выражение его желтого сухого лица ясно говорило, что он несколько озадачен визитом адвоката и жаждал объяснения. Пропустив долгие приветствия, Люциан сразу приступил к делу.

– Доктор Джорс, я навестил вас, чтобы еще раз поговорить об алиби господина Ферручи, – смело начал молодой человек без всякого предисловия.

– «Алиби» – очень неприятное слово, господин Дензил, – заметил доктор Джорс, внимательно посмотрев на посетителя.

– Возможно… Но оно – единственное, которое тут уместно.

– А я-то решил, что он обратился ко мне, чтобы решить какой-то спор.

– Граф Ферручи достаточно умен, – согласился Люциан. – Видимо, он не хотел, чтобы вы слишком много знали об этом деле.

– Гм-м! Возможно, я и так знаю больше, чем вы думаете, мистер Дензил.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил Люциан.

– Успокойтесь, господин Дензил, успокойтесь, – махнул рукой доктор. – Я все вам объясню. Вы знаете, зачем я ездил в Италию?

– Нет, даже не догадываюсь… Что вас связывает с синьором Ферручи? – спросил Люциан, вспомнив свой последний разговор с Гордоном Линком.

– Ага, – спокойно пробормотал Джорс. – Вы, как я вижу, занимаетесь самостоятельным расследованием. Но вы движетесь не в ту сторону. Я ездил в Италию один. Ферручи я оставил в Париже, а сам отправился во Флоренцию, чтобы выяснить истинный характер этого человека.

– Но зачем вам-то все это, доктор?

– Потому что у меня было одно дело с нашим общим другом графом, и я оказался не слишком доволен тем, как все идет. Кроме того, подозрений мне прибавил наш последний разговор. Во Флоренции я узнал достаточно, чтобы убедиться, что граф нехороший человек и что с ним не стоит иметь никаких дел. Вернувшись, я собирался обратиться с этой информацией к вам, господин Дензил. К сожалению, я подхватил во Флоренции лихорадку и два месяца провалялся в постели.

– Очень жаль, – проговорил Люциан. Он с самого начала заметил, что у доктора болезненный вид. – Но почему вы не послали мне письмо?