Безмолвный мир Николаса Квина

— Да, понимаю, — медленно проговорил Льюис. — Но почему тогда Бартлет, единственный из всех, согласился…

— Знаю, о чём ты хочешь спросить. Уверен, что при нормальном течении событий он ни за что не поддался бы искушению пополнить собственный карман в ущерб синдикату. Однако у него есть единственный сын, Ричард, — молодой человек, подававший блестящие надежды, обещавший исполнить самые честолюбивые ожидания гордых родителей. И вдруг для Бартлета мир словно рухнул. Ричард слишком напряжённо работал, ожидания были слишком непомерны, и всё пошло прахом. У Ричарда произошёл нервный срыв, он попадает в больницу. А когда выходит оттуда, Бартлету становится ясно, что возникла жуткая проблема. Он возит сына по специалистам и консультантам — и ответ всегда один и тот же: после продолжительного лечения он, может быть, и поправится. Ты же сам выяснил, что за последние пять лет Ричард Бартлет лечился в самых передовых и весьма дорогих психиатрических клиниках Европы: в Женеве, в Вене, в Лондоне и Бог знает где ещё. И заметь, всё это было не бесплатно. Должно быть, это обошлось Бартлету в тысячи и тысячи фунтов, а я не думаю, что он получает такие деньги. Жалованье у него приличное, но всё же… И вот Руп, зная обо всём этом, предложил ему заключить пакт. Первоначально он действовал вместе с Бландом, так я полагаю. Но Бланд решил отправиться за более богатым уловом, и Рупу пришлось искать кого-то внутри синдиката, чтобы курица продолжала нести золотые яйца. Я не знаю, как это у них в точности получилось, но…

— А как именно Бартлет убил Квина, вы знаете, сэр?

— Вообще-то не во всех деталях. Но довольно хорошо представляю, поскольку существовал единственный способ провернуть это дело. Задумайся на секунду. Ты получил дозу, и притом изрядную дозу, цианида. Руп об этом позаботился. Так вот, смерть от неприлично большой дозы цианида наступает почти мгновенно, поэтому проблемы собственно убить Квина не существовало. Я полагаю, что Бартлет вызвал его к себе в кабинет и предложил выпить. Он знал, что Квин большой любитель шерри, и предложил ему налить себе стаканчик — и, вероятно, попросил один для себя. Предварительно он, должно быть, протёр тряпкой и бутылку и стаканы, так что…

— Но неужели Квин не унюхал запах цианида?

— Может, и унюхал бы в обычных условиях, но Бартлет рассчитал свои действия почти до секунды. В то утро всё было рассчитано с дьявольской изобретательностью, чтобы во всеоружии подойти к тем нескольким минутам.

— Вы имеете в виду пожарную тревогу?

— Да. Ноуксу было дано указание быть готовым ровно в полдень и ждать указаний босса. Итак, что происходит? Как только Квин начал разливать шерри, Бартлет снимает трубку, стоя, вероятно, за спиной Квина, и говорит: «О’кей, Ноукс». И через одну-две секунды раздаётся сигнал. Но вот ведь в чём дело, Льюис: Квин не мог слышать сигнал тревоги. Звонок установлен в парадном вестибюле. Все остальные прекрасно могли его слышать, а Квин не мог. И это дало Бартлету тот небольшой временный задел, который был ему так необходим. Как только Квин разлил шерри и наступил подходящий момент, Бартлет говорит что-то вроде: «Пожарная тревога! Я совсем забыл. Пейте побыстрей, а поговорим после». Квин, должно быть, залпом выпил не менее половины небольшого стакана и почти в то же мгновение почувствовал, что дело дрянь. Дыхание у него стало прерывистым, начались страшные судороги. Через минуту, самое большее через две он был мёртв.

— Почему он не позвал на помощь? Ведь мог же он…