Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен

Мой дорогой и горячо любимый брат, примите выражение моего самого искреннего почтения!

Учитывая, что Вас, мой добрый брат, может огорчить известие о недавнем разводе между его величеством, королем Англии, и мной, я хочу лично уведомить Вас об этом, дабы Вы не обманулись, читая превратные и поверхностные доклады. Ради этого я написала письмо, из которого Вы узнаете о подлинно произошедших событиях. Уверяю Вас в том, что все благородные лорды и простые подданные Англии пожелали, чтобы его королевское величество передал дело о нашем брачном союзе на рассмотрение святого духовенства…

Я добровольно согласилась со всеми предложениями, и по завершении судебного разбирательства конвокация подтвердила и одобрила мое решение. Если будет на то Божья воля, я намерена остаться в этом королевстве.

Герцогиня Клевская, урожденная Клеве, Гулик, Гелдре и Берг, ваша любящая сестра Анна.

Чудесно. Письмо должно убедить его. Герцог не затеет ссоры. Я заменил «добровольно» на «с удовольствием» и, зачеркнув «решение», вставил над ним «согласие».

Но в целом все было хорошо. Ах, как же Анна порадовала меня!

Теперь предстояли неприятные хлопоты. Надо разобраться с отставкой и осуждением Кромвеля, до недавнего времени моего верного подданного, переметнувшегося на сторону еретиков.

* * *

Его арестовали по моему приказу, когда он явился на заседание Тайного совета. Перед этим на улице ветер сорвал с него бархатную шляпу. Поскольку Кромвель занимал самое высокое положение среди советников, то по традиции его спутникам следовало почтительно обнажить головы. Но никто из них даже руки не поднял.

Кромвель начал догадываться.

— Должно быть, надвигается ураган, который выставит напоказ мои седины, а ваши шляпы не тронет, — заметил он громким и ясным голосом.

Они стояли вокруг него, потупясь и храня молчание. Кромвель помрачнел и двинулся дальше.

Едва он вошел в зал, к нему направился герцог Норфолк, уже уставший мысленно репетировать порученную ему миссию.

— Милорд, согласно приказу короля, я должен арестовать вас по обвинению в государственной измене.

Тут же растеряв все свое спокойствие, Кромвель оказал отчаянное сопротивление. Он вырвался из рук двух парламентских приставов, которым было приказано отвести его в Тауэр. С возмущенным криком он отбивался от стражей, размахивая кулаками. Утихомирить его удалось лишь с помощью четырех гвардейцев.

Я с содроганием вспоминаю об этом.

— Он вел себя как одержимый, — заикаясь, произнес Кранмер.

Час от часу не легче. Крам едва не сбежал! Я с отвращением посмотрел на подавленного прелата. С чего бы архиепископу Англии дрожать перед выходками дьявола? На чью же защиту может положиться простой мирянин, если верховный пастырь пребывает в таком страхе перед нечистой силой?

— Он впал в неистовство оттого, что провалил тайную миссию, — спокойно ответил я. — Можете не сомневаться, в Тауэре Сатана будет нашептывать ему целые трактаты. Мой совет: не читайте медоточивых, лживых и крамольных писем. Попомните мои слова, он будет посылать их нам обоим. Уничтожайте их, не открывая.

Кранмер, точно лунатик, бродил по моему кабинету.

— Люди возрадуются, — наконец заявил он.

— Да, давно следовало доставить им эту радость.

Мне вспомнилось, как пылко мятежники «Благодатного паломничества» требовали казни Кромвеля. Возможно, их действительно направлял Святой Дух. В некоторых требованиях. Но далеко не во всех. Подойдя к Кранмеру, я положил руку ему на плечо. От неожиданности он шарахнулся к окну.

— Война света и тьмы весьма кровопролитна, — сказал я, желая утешить его.

С тупой сосредоточенностью он вглядывался в садовые угодья, словно ожидал увидеть там толпы паломников.

— Вы изучили документы по Клевскому делу? — поинтересовался я.