Безнадежный пациент

Не проходит и минуты, как меня догоняет Виллнер. Я-то надеялся добраться до своей комнаты и спрятать ключи от «De Anima» в надежное место до того, как меня отконвоируют на второй этаж в кабинет Коделл. Но когда в центральном атриуме раздаются шаги Виллнера, мне приходится импровизировать. Я разворачиваюсь от двери своей комнаты и иду обратно вдоль огромного настенного панно с разлетающимися осколками мрамора. Я едва успеваю сунуть ключи за один из осколков, как появляется Виллнер и жестом велит мне следовать за ним.

Иду следом за моим провожатым, и меня вдруг осеняет, что лучшего места для тайника не найти. Учитывая регулярную смену постельного белья, уборку пылесосом, заправку флаконов со средствами для мытья в душевой, в моей спальне практически не остается уголков, скрытых от зорких глаз Виллнера. Надеюсь, предметам искусства он уделяет меньше внимания, чем мне.

Настроение Виллнера для меня темный лес. Шагая к кабинету Коделл, я не замечаю на лице ординарца признаков озабоченности или недоумения из-за происшествия в подвале. Виллнер придерживает пухлую кожаную дверь, пропуская меня в знакомую комнату с бетонными стенами и деревянными музейными экспонатами. Я бормочу «спасибо» и понимаю, что это первые слова, произнесенные мной за сегодня.

– Мистер Мейсон, – улыбается сидящая за большим рабочим столом Коделл. – Как прошло утро?

– Тихо. – Я делаю вид, будто недоволен, что меня побеспокоили.

– Простите, что отвлекаю, – изображает искренность Коделл. – Но у нас прогресс, и это надо отпраздновать. Сегодняшняя сессия станет еще одним шагом к победе.

Взмахом руки она указывает на ближайшее ко мне кресло, на которое я смотрю с неизбежным подозрением. После того, как я стащил у Виллнера ключи, шансы на побег как никогда высоки. Нужно лишь продержаться сегодняшний день, не навлекая на себя подозрений или наказаний, которые еще больше ограничат мою свободу.

И хоть разум велит подыграть, будто я подчиняюсь лечению, перспектива добровольно участвовать в этом мракобесии вызывает у меня тошноту. Я сажусь в кресло напротив доктора, и она отвечает благодарной улыбкой. В круглое окно за спиной Коделл падают косые солнечные лучи.

– Вижу, вы стали много гулять. Вы думаете о Джулии?

Я не удостаиваю ее ответом.

– Знаю, это может напугать, – продолжает Коделл. – Чувство отчуждения от тех воспоминаний, которые подверглись воздействию Разделительной терапии. По идее, чем больше воспоминаний мы отделим, тем меньше тревоги вы будете испытывать.

– Это все ради того, чтобы мне стало лучше?

– Прямо сейчас, вероятно, нет, но вам станет лучше, я обещаю, – с улыбкой уверяет Коделл.

– Зря я сюда приехал, – качаю головой я. – Дома я был…

– Счастливее? В большей безопасности? – отмахивается Коделл. – Мы оба знаем, к чему вы готовились. Увидели бы вы этот рассвет, если бы не приехали сюда?

– Лучше бы я умер, любя жену, чем существовать как зомби.

– А вот и снова деструктивная романтизация, – вздыхает Коделл. – Ваше сознание пытается причинить вам вред, мистер Мейсон. Ничего, мы этого не допустим.

Доктор опускает глаза и смотрит на разделяющий нас стол. В такие моменты я прямо чувствую, что ее огорчают наши натянутые отношения. Коделл то и дело убеждается, как мало я ее понимаю. Она складывает документы, расчищая перед собой место, и перетаскивает туда кремовый телефонный аппарат образца 1970-х. Затем достает из-под стола черный кабель с телефонной вилкой на конце и с мягким щелчком вставляет в специальную розетку.

Завершив подготовку, Коделл выпрямляется в кресле.

– Вы когда-нибудь видели приятелей Монти Хана?

– Некоторых. Тех, с кем он общался в школе. Из новых никого.

Я присматриваюсь к стоящему передо мной громоздкому телефону. Единственный канал связи с внешним миром. Меня так и подмывает схватить трубку.

– Монти Хан достиг блестящих результатов здесь, на острове. Он нашел занятия по душе, увлекся спортом, заново открыл для себя музыку, – как будто невзначай говорит Коделл. – Лечение было успешным. Благодаря включенности Монти в процесс мы преодолели его эмоциональную привязанность к алкоголю, создали новый тип мышления, и в итоге он полностью избавился от зависимости…

– Рад за него. – Усилием воли я отрываю взгляд от телефона и смотрю на доктора.

– …Но наш остров – это не реальный мир, – развивает свою мысль Коделл. – В Лондоне мистера Хана ждал значительный и очень вредный фактор. Группа друзей, которые всячески поощряли его алкоголизм. Скорее всего, они стали бы втягивать мистера Хана в тот омут, из которого он с таким трудом выбрался.

– И что вы предприняли? Убили их?

Коделл грустно вздыхает.

– Мы подготовили краткое заявление, отражающее новые цели и потребности мистера Хана. Он обзвонил самых токсичных приятелей, одного за другим, и сказал, что они воплощают образ жизни, который ему отныне противен, и он не позволит им подталкивать себя назад к зависимости.

– Ну, у меня приятелей нет, так что…

На мгновение в кабинете повисает тишина. Затем Коделл пододвигает к себе ноутбук и кликает мышкой.