Безнадежный пациент

– Виллнер говорит, у вас прогресс.

– Судя по всему. Либо я просто стал больше стараться.

Коделл мельком улыбается и переходит к сути дела.

– Причина, по которой это решение так меня тяготило, заключается в том, что, на мой взгляд, оно может быть… неверно истолковано. Я не хочу, чтобы вы сочли, будто я руководствовалась каким-либо другим мотивом, кроме единственного – добиться вашего полного выздоровления.

– Почему я могу дать иную оценку?

Коделл вздыхает.

– Потому что с вашей точки зрения, да и объективно говоря тоже, такое решение мне на руку.

Я еще ни разу не видел доктора настолько взволнованной. Вся ее поза кричит о страшной неловкости, с губ слетают слова, которые Коделл явно не по нраву.

– Ну и? – поторапливаю я, сгорая от любопытства.

– Я считаю, что вы пережили здесь травмирующий опыт, – печально заключает Коделл. – Отчасти это было неизбежно, отчасти причина в вашем сопротивлении и, конечно, в том, что мы с вами не сумели понять друг друга.

– То есть я не сумел понять вас.

Коделл не отвечает.

– Полагаю, вы меня ненавидите. Думаете, что подвергались здесь мучениям. И если вы вернетесь во внешний мир с таким отношением, это перечеркнет ваше выздоровление.

– В каком смысле?

Она подыскивает нужные слова.

– С учетом вашего мнения о терапии, нельзя не опасаться, что вы отвергнете ее из принципа или воспримете собственное выздоровление крайне негативно, получив тем самым вторичную травму, если уже не получили.

– Видимо, в ходе моего лечения возникли осложнения, – киваю я, медленно догадываясь, в чем дело. – Вы, как те хирурги, которые забывают ключи от машины внутри пациентов. Боитесь, что хоть и провели лечение, но здорово напортачили?

Коделл переваривает мою грубую и сильно упрощенную интерпретацию деликатного вопроса.

– Да, – кивает она.

Вынужден согласиться с ее мнением. Я до сих пор чувствую все, что здесь испытал: ужасы заточения, насилие, панику во время каждой попытки сбежать и боль от каждой неудачи. Я до сих пор слышу, как с хрустом ломается моя нога, помню страшный удар Виллнера и кровь, текущую по лицу. Помню чудовищную жестокость всего, через что заставила меня пройти Коделл.

– Что ж, издержки профессии, – хмыкаю я.

Коделл смиренно принимает презрительный комментарий – деваться ей некуда.

– Предыдущий сеанс планировался как завершающий, – бесстрастно признается она. – Считаю, что лечение себя исчерпало.

Я молчу, позволяя ей продолжать.

– Но меня очень беспокоит возможность травмы от самого лечения. Отпустить вас с этой травмой в мир значило бы грубо нарушить данную мной клятву.

Из многочисленных намеков в долгой оправдательной речи Коделл я уже понимаю, что она намерена предложить. Однако молчу – пусть сама скажет. У меня нет ни малейшего желания ей помогать.

– Я как врач считаю, что вам следует пройти еще один сеанс гипноза, в ходе которого мы проработаем травму, вызванную Разделительной терапией, и воспоминания, связанные с вашим пребыванием здесь. Таким образом мы будем уверены, что вы вернетесь домой без ненужных переживаний.

– Ясно, – задумчиво говорю я. – А в чем ваша выгода от…

Я замираю на полуслове, до меня слишком медленно доходит. Но когда я наконец осознаю, к чему клонит Коделл, это словно удар обухом по голове. Я стискиваю зубы и смотрю на доктора исподлобья.

– Есть вероятность, что я захочу вас отблагодарить, – заключаю я. – Вот в чем ваша выгода. Если я исцелился и не имею претензий к самому процессу терапии, есть шанс, что я вас отблагодарю и продолжу жить своей жизнью.

– Такой исход неизмеримо лучше, чем неэффективное лечение, или риск рецидива, или…

– Вы пытаетесь спасти собственную шкуру! – в ярости выплевываю я. – Хотите, чтобы я был как Монти Хан и остальные ваши пациенты! Хотите внушить мне, будто вся эта бадяга стоила того! И скольким из них вы напоследок промыли мозги?

– Ни одному, – прямо отвечает Коделл. – Могу с уверенностью утверждать: все они прошли через терапию гораздо легче.

– Вранье! – возмущаюсь я. – Вы просто хотите прикрыть свою задницу! И дело тут вовсе не в вашей заботе обо мне. И не в вашем профессиональном мнении, черт возьми! Вам надо, чтобы я все забыл и не пошел потом в полицию!

– Это заведомо ложное заявление, – резко отвечает Коделл.

– Черта с два! Сообразили, что вас ждет, если я…

– Неужели вы считаете, что я не обдумывала свое решение со всех сторон? – жестко перебивает она. – Или я не понимаю, что вы, возможно, последний мой пациент? Что по возвращении домой вам достаточно одного звонка, чтобы стереть этот остров с лица земли? Конечно, понимаю. Мне некого винить, кроме самой себя. Если бы я готовилась внимательнее, если бы не пропустила то единственное свидание в Эдинбурге… – Коделл с тяжким вздохом продолжает: – Артур, я не питаю никаких иллюзий. Я просто делаю все от себя зависящее, чтобы уменьшить травму. Таков мой долг как практикующего психотерапевта.

Я фыркаю, возмущенно мотая головой.

– Вы врете! Вы все время мне врали!