Безопасность Родины храня

Достали, видно, эти слова парня. И завязался у него с чекистом разговор, что называется, по душам. Короче говоря, указал он один из схронов, в котором скрывалось шестеро бандитов.

— Но учтите, что у них есть и пулемет, и автоматы. Сдаваться они не будут. А вас всего четверо. Не совладаете…

Действительно, с Воловым было только три солдата. К тому же ночь на дворе. Брать схрон ночью — затея безнадежная.

Михаил Яковлевич послал двух солдат в Дрогобыч за подкреплением, а сам закрыл Мирона в соседней комнате и прилег на лавку, приказав единственному подчиненному:

— Если будет проситься в туалет, — разбуди меня…

Однако выспаться так и не удалось. Больно уж доверчивым оказался молодой солдат: открыл дверь, когда Мирон попросился в туалет, а тот прыгнул в окно и исчез в темноте.

«Это и мой просчет, — казнил себя Михаил Яковлевич. — Понадеялся, что вот так, сразу же, удалось переубедить парня. Многое понял он, только от старого сразу не отрешишься — силен еще страх перед оуновскими головорезами…»

Когда подоспело из Дрогобыча подкрепление, чекисты окружили схрон (место Мирон указал правильно). Однако к тому времени бандиты все-таки успели исчезнуть, оставив в спешке лишь два пулеметных диска с патронами.

Поиски сапожника тоже не принесли успеха, хотя чекисты и шли по его следу.

Вскоре он объявился сам в Дрогобычском… облвоенкомате. Покаялся во всем и попросил, чтобы призвали в армию. Волов, мол, открыл мне глаза на жизнь мою непутевую, хочу служить Советской власти. А убежал от чекистов потому, что боялся, как бы оуновцы в перестрелке не убили…

Показал Мирон еще два схрона. Один был пуст, а другой встретил чекистов ошалелой стрельбой. Призывы сдаться остались без ответа. При попытке вырваться из кольца бандиты были уничтожены. Их оказалось четверо, но главаря среди них не было…

Закончился 1947 год. Пришла зима 1948-го. Банда не давала о себе знать. Может, навсегда покинула здешние места?

И вдруг в Снятынке стали появляться националистические листовки с угрозами в адрес коммунистов и комсомольцев. Чья работа?

Михаил Яковлевич Волов к тому времени уже хорошо изучил обстановку в селах, помнил многих местных жителей в лицо, знал, кто чем дышит, на кого можно смело опереться, а с кем необходимо вести профилактическую работу. Сильное подозрение вызывал у него колхозный бригадир из Снятынки. Зся его активность была какой-то слишком уж показной. Но не сыграла ли в данном случае свою роль личная неприязнь? Нет. Интуиция, профессиональное чутье подсказывали: надо идти к бригадиру.

И Михаил Яковлевич пришел, заявив:

— Хватит играть в жмурки. Давай говорить начистоту.

Таким образом он сразу же выбил почву из-под ног у своего собеседника, который посчитал, что оперативному работнику уже все известно.

— Листовки мне передавал Белый, — признался бригадир.

— Какие еще задания получали от него?

— Пригласить к себе в гости председателя колхоза Котика, а лесовики прикончили бы его…

Выяснилось, что предатель вел дневник, в котором записывал сведения, интересующие оуновцев. Спасая свою шкуру, он рассказал все, что знал о банде Белого.

Продолжая изучать новые материалы дела, анализируя повадки бандитов, их преступления, Михаил Яковлевич пришел к выводу: главарь банды лично не совершил ни одного кровавого злодеяния! Что это — случайность, цепь совпадений или Белый тяготится тяжелой и позорной ношей, хочет избавиться от нее?

И тогда он разработал дерзкий план: с помощью жены попытаться заставить Белого прийти с повинной. Скажем сразу, это был тот самый редкий случай, когда риск основывался не только на точном расчете, но и на глубоком знании психологии людей, умении разбираться в их душевном состоянии. Белый души не чаял в своей жене, поэтому, узнав, что ее вызывали в управление госбезопасности на собеседование, после чего отпустили домой, заволновался: как она там, не сказала ли чего лишнего, не нуждается ли в утешении? Смятение главаря не осталось не замеченным бандитами. Постепенно он терял их доверие. А это уже таило в себе смертельную угрозу. Что оставалось делать Белому? Явиться с повинной?

От этого его удерживал страх.

Одним словом, с главарем банды была налажена бесконтактная связь, и чекисты знали о всех планах и передвижениях оуновцев, контролируя их.

Но вот Белый как в воду канул. Волов несколько раз ночью приходил к «почтовому ящику», однако возвращался ни с чем. Наконец однажды, запустив руку в дупло, услышал за спиной голос:

— Смотри сюда…

Обернулся и увидел в лунном свете фигуру Белого. Тот держал на изготовку ручной пулемет. Что, если?..

— Дружки мои тут неподалеку. Уходите поскорей…

Чекист шел спокойно.

Вскоре банда была окончательно ликвидирована. Оуновцы не захотели сдаться. Их уничтожили в перестрелке. Белый показал и склад с боеприпасами, и схрон, тщательно замаскированный под телятником.

— Помню, как мой товарищ Александр Ипатов взял автомат одного из бандитов и, запрокинув его вверх, дал длинную очередь, — продолжает свой рассказ Михаил Яковлевич. — Так мы отсалютовали: конец банде!

— Этой конец, а другим? И неужели вас ни разу не ранили?