Безрассудная девственница

Народу собралось еще больше, чем в первый раз. Многие, не убоявшиеся дождя, желали сидеть со всеми удобствами, поэтому приехали из других городов заранее и задолго до начала заседания заняли места. Среди них был и Джон Байярд, который одним из первых ворвался в зал и уселся поблизости от скамьи обвиняемой.

Глория заметила его сразу, как только вошла.

- Джон, - прошептала она и остановилась возле него.

Охотник не изменился в лице и даже не поглядел на нее, отчего ее радость мгновенно сменилась отчаянием. Он даже не улыбнулся в ответ на ее робкую улыбку. Глория решила, что Байярд винит ее за зло, которое она причинила его сыну, и не могла не признать его правоту. Похоже, он тоже пришел свидетельствовать против нее.

Недовольный задержкой, констебль взял ее за локоть и повел на место. Ее голубые глаза, о которых говорили все в один голос, потухли. Рашель первая обратила внимание на то, что девушка, которая до сих пор сидела всегда прямо и гордо держала голову, теперь поникла, словно забыла и о судьях, и об обвинителях, и о виселице.

Однако этого нельзя было сказать о судьях. Они взялись за новое для себя дело с пылом, достойным лучшего применения. Разница между слушанием и судом заключалась в том, что были приглашены присяжные и еще один судья. А так все было то же самое.

Заявления, выслушанные в первый раз, сейчас были представлены как свидетельские показания. Почти все утро зачитывалось обвинительное заключение. К полудню люди устали, потому что чиновник равнодушно повторял слова, не вдумываясь в их смысл, и живая трагедия хотя бы Сары Колльер не выдержала его монотонного чтения.

Однако разочарование зрителей было недолгим. Госпожа Кобб засвидетельствовала, что ее дочь во время болезни один раз позвала Глорию Уоррен.

- Я тогда не знала, а теперь знаю, что ведьма кружилась над ней и не давала моей Джейн оправиться, - показала несчастная мать.

- Я видел, как она играла с четырьмя девочками, которые потом заболели, - показал Френсис Стивене. - Мы с Джозефом Эллином видели.

Не долго думая, Прюденс Оливер тоже показала, что совершенно уверена в ненависти к ней Глории за то, что она разбила их дружбу с Сарой. Когда назвали ее имя и надо было идти свидетельствовать против Глории Уоррен, в этой девочке, так же, как Руфи, послушной воле Сары, якобы проснулся страх перед дьявольским возмездием. Она бросилась на пол и разыграла, будто борется с тенью Глории Уоррен.

- Огромная черная птица! - крикнула она и закрыла шею и лицо руками.

Третий судья по имени Дикенсон, не оправдывая надежд Глории, нацелил на нее указующий перст.

- Отпусти девочку! - завопил он. Глория прижала руки к груди.

- Я не могу отпустить, потому что я не держу ее.

Ее голос звучал холодно и спокойно, отчего обвинение стало еще более убедительным. Разве невиновный человек не расстроился бы, увидев такую печальную картину?

- Дотронься до нее, - приказал Дикенсон. - Если ее истерика прекратится, ты виновна.

Констебли подтащили бьющуюся в их руках девушку к ведьме и проследили, чтобы она не ударилась головой, если, взглянув на Глорию, g`a|erq еще сильнее. Один из них взял руку Глории и положил ее на руку Прюденс. Девушка вздрогнула и застонала, словно приходя в себя. Ее подняли и отвели на место, после чего она больше не будоражила собравшихся людей.

- Ты и теперь отрицаешь, что ты ведьма?

- спросил судья.

- Отрицаю, - ответила Глория, собрав остатки сил. - Ведьм нет вообще.

Дикенсон вскочил и, если бы не Файлар и Джонс, налетел бы на присяжных. Джонс потребовал предоставить слово еще одному человеку, который специально занимается проблемами черной магии.

Это был Джосия Беллингем.

- Глория Уоррен - ведьма, - сказал он. Не новичок в ораторском искусстве, он обратил свою речь к присяжным на случай, если кто-нибудь из них еще сомневался в приведенных доказательствах. - Она приходила ко мне не меньше двенадцати раз, - заявил он. - Эта прелестная Цирцея наслала на меня порчу и разбила мне сердце.

Он поглядел на судей.

- Цирцея? - переспросил Джонс, который не читал классическую литературу.

- Да, - Беллингем едва заметно кивнул.

- Эта женщина умеет менять обличья. Один раз она пришла ко мне в виде большой черной кошки. В глазах у нее полыхало пламя. Она уложила меня на кровать и запустила мне в спину когти.

- Ты сопротивлялся?

- Конечно, - Беллингем выпрямился. - И воздал ей сторицей. После этого она стала мучить меня каждую ночь. Иногда она была как есть, иногда черной птицей. Только лицо всегда оставалось ее собственным.

У судей глаза полезли на лоб от изумления.

- И ты ни разу не уступил ей?

- Нет, - сказал Беллингем. - Ни разу. Хотя однажды она вытащила меня из кровати и потащила на шабаш ведьм. Там я понял, чего она хочет. Если бы ей удалось сделать слугу Господа, Джосию Беллингема, слугой дьявола, она бы стала королевой ведьм.

- Почему же вы не рассказали нам об этом раньше? - поинтересовался Файдар. Беллингем печально, покачал головой.

- Она не давала мне. Только теперь, когда она в цепях и у нее нет прежней власти, я могу говорить.

Беллингем вновь повернулся к присяжным.