Безумец и его сыновья

Ангел же так и не появился. Напрасно Валентина выходила к дороге, по которой уже часто проезжали телеги и грузовики и проходило много всякого народа: артельщиков, нищих, цыган. Напрасно с надеждой вглядывалась Валентина в лица проходящих и проезжающих! И стояла с утра до вечера. И впрямь что-то сделалось с ней! В селении считали ее уже за сумасшедшую. Валентина еще ухаживала за своими сыновьями, но все больше отстранялась от новой жизни и замыкалась в себе. Уже каждый день спускалась она с холма встречать Божьего вестника. Женщины шептались, что Аглая навела на нее настоящую порчу. Иногда так далеко уходила блаженная от селения, что возвращалась лишь к вечеру. Поселенцы, по своим делам покидавшие холм, встречали ее то стоящей возле далекого перекрестка, то бредущей по дороге, поднимающей пыль босыми ступнями. Напрасно приглашали они ее на свои телеги: она словно никого не слышала. И всматривалась в каждое новое лицо!

Беспалый был милосерден. Он приказал оставить сумасшедшую в покое. С яростной надеждой взялся он за сев. Вновь его трактор терзал поля. С утра до ночи мечтатель жил там, все удивляя своей решимостью наладить лучшее будущее.

Мужички-поселенцы помогали ему неохотно, больше озабоченные своими огородами, хотя исправно кричали «добро» на собраниях. А по ночам, несмотря на строгий запрет Председателя, бегали к Безумцу за озерцо.

Тем летом была новая засуха. С тревогой Беспалый наклонялся за сухими комьями. Вновь зачастил он в центр за помощью, боясь еще одного унижения.

Но вновь уже к середине зимы, пусть и не такой лютой, как прежняя, пришлось ему запрягать лошадку, сажать на сани «Безумцевых выродков» и готовить мешки под зерно. Безумец ухмылялся опозоренному гостю и как ни в чем не бывало отрыгивал на своей овчине. В ту зиму убиралась в его избе и ублажала его невесть откуда приблудившаяся баба, ленивая и неопрятная. Но худо-бедно, до весны все же прослужила она матерью Безумцевым сыновьям.

Еще в одно лето поля почти ничего не дали, и Беспалый вовсе измучился. На своем тарахтящем стареньком тракторе проезжал он в центр на бесконечные совещания. И торопился обратно — к недороду и женским упрекам. Когда всякий раз проезжал он проклятое место, с дороги было хорошо видно: возле Безумцева холма и в тот год, и в следующий как ни в чем не бывало трепетала рожь.

Подросшие братья горя не знали! Зимой отъедались и отсыпались они в отцовской избе, накормленные до того, что начинали уже от сытных похлебок отвисать у них щеки. А весной, возвращаясь к матерям на голодный холм, сбегали к озерцам за молодыми побегами болотного корня, сладкого, но опасного, ибо нельзя было его переедать. А там поспевала в огородах первая зелень, и были им уже брюква, горох, репа и молодая картошка.

Подросшие Музыкант с последним Безумцевым сынком — Владимиром Отказником, которого родила Мария, носились за старшими братьями, такие же толстощекие и крикливые. Лишь Книжник всем отличался от братьев: отцовская каша не шла ему впрок и по-прежнему сторонился он игр. Его задирали даже поселенцевы детишки, которые были младше, — все знали, он не ответит на обиду.

Прошло несколько лет.

Сидел однажды одинокий Книжник на краю селения. Беспалый, проходя мимо, наткнулся на Безумцева сынка. И спросил:

— Почему твоя мать меня избегает?..

— Мать тебя не любит, — честно ответил Книжник, отрываясь от привычного своего созерцания. — Ты против Бога.

— Отец-то твой тоже безбожник, — молвил Беспалый. И пристально взглянув на маленького собеседника, удивился его серьезности:

— О чем сейчас думаешь?

— О небесной лестнице!

Беспалый огорчился — он-то хотел, чтобы все, как и он, думали только о будущей жизни. С досадой он понял, что сумасшедшая мать задурила сыну голову. Но все-таки спросил:

— Что это за лестница такая?

— Как люди становятся здесь не нужны — оттуда Бог спускает им лестницу, — показал Книжник на облака, — а там, в небесах, иная земля… Оттуда явится ангел.

— Да какой такой ангел?! — не унимался Беспалый.

— Вестник, — охотно пояснил Книжник. — Он придет перед самым судом. Даст знак и заберет с собою туда всех праведных! А там счастье. Вон сколько по небесам гор… Хочешь, дядька, на облака?

Беспалый рассмеялся:

— Безбожников туда не пускают.

Книжник, подумав, кивнул:

— Мать сказала: тебя и моего отца не пустят туда. Она говорит, что легче всего подниматься по лестнице праведникам, таким, которых не отягощает ни один грех. А стоит прилипнуть хоть одному греху, пусть даже самому малому — он потянет вниз, как камень.

— Что же она тебе еще сказала? — поинтересовался Беспалый.

— Она говорит, что у вас с отцом столько камней, что они не позволят вам даже ненамного подняться…

Беспалый, наконец, прервал эти бредни.

— Вот что я скажу, малец! Нет никакой лестницы — да и небесные твои горы — одна вода. Никто оттуда никогда не приходит. И туда никто не возносится, заруби себе на носу.

Книжник слушал недоверчиво:

— А как же ангел?

— Вот заладил! Да где ты его видел? А поля мои — вон они, перед тобой!