Безумная одержимость (ЛП)

— Ну ладно, желаю тебе хорошо провести вечер. Я бы сказала, здорово, но я работаю над новым делом и стараюсь не говорить того, что не имею в виду.

— Уверена, что не хочешь пожертвовать обувь перед уходом?

Взглянув на свои высокие ботфорты, я стукнула каблуками, как Дороти. (прим.пер: Главная героиня книг сказочного цикла о Стране Оз, написанных Лайменом Фрэнком Баумом.) К сожалению, это не перенесло меня домой.

— Да, но думаю, что мама твоей девушки выбросит их.

Я подняла глаза и увидела, как его взгляд скользит от моих ботфорт до нескольких сантиметров обнаженного бедра. Это было клиническим, оценивающим и едва ли похотливым. И все же прикосновение его взгляда обжигало, словно кубик льда, тающий на голой коже под летним солнцем.

— Она не моя девушка, — сказал он, делая большой глоток того, что я теперь была уверена, было водой.

— Я бы сказала, бедная девочка, но... — мои глаза сверкнули от этой новой штуки, которую я попробовала начав проходить мимо него.

Его следующие слова, сочащиеся чем-то горьким и сладким, остановили меня.

— Неприятности в раю?

Я крепче сжала ручку, которую все еще держала в руках.

Я сглотнула и потерла голый безымянный палец большим пальцем.

Мой брак был посмешищем, и я никогда не могла избежать его — развода не существовало в Коза Ностре — но я не была бы прикована бриллиантом на моем пальце, символом любви, когда его не было. По крайней мере, никто не вернулся.

Я повернулась к нему, ожидая увидеть триумф, но встретив его взгляд, мое сердце замерло, прежде чем потянуться неестественным образом.

В его глазах было что-то темное и искреннее, и только позже я поняла, что он позволил мне увидеть это. Непрерывное капанье, капанье, капанье крови. Лязг металла и огонь, сковавший его.

Он был по шею в крови.

Я подумала, что даже тогда, под его фальшивой джентльменской личиной, черным костюмом и белой рубашкой, он был покрыт ею.

— Чем ты пожертвовал, чтобы стоять здесь сегодня? — эта мысль ускользнула от меня, сорванная с губ невидимой силой. — Своей душой? — я подошла ближе, на несколько сантиметров, пока его присутствие не коснулось моей обнаженной кожи. Проведя кончиком ручки по его ладони, я прошептала. — Просто сколько крови на этих руках?

Он провел языком по зубам, бросив взгляд в сторону, прежде чем вернуть его мне.

Бездонный. Синий. Мое сердце тяжело билось, потому что я знала, что если буду смотреть слишком долго, то окажусь в ловушке подо льдом.

— Когда-нибудь, — выдохнула я, наклонив голову, — Это настигнет и тебя.

Его взгляд сузился от отвращения, упав на ручку, которую я прикусила зубами. Потребовалась всего секунда, чтобы соединить все точки. Скорее всего, микробы.

Я лизнула кончик ручки, как леденец, положила в передний карман его пиджака и похлопала его по груди.

— Желаю тебе паршивой ночи, Аллистер.

Сделав шаг, чтобы уйти, я поняла, как опалил меня его взгляд. Я отступила назад, выхватила у него стакан и выпила содержимое.

Я поперхнулась.

Водка.

🖤 🖤 🖤

Жжение в горле перешло в грудь, когда я направилась к выходу. Как только я толкнула дверь и прохладный воздух Октября окутал меня, я оказалась лицом к лицу со знакомыми глазами.

— Куда-то собралась?

Я напряглась и попыталась обойти его, но рука мужа нашла мою и остановила меня.

— Отпусти меня, — процедила я сквозь зубы.

Антонио притянул меня ближе, обняв за талию, будто мы были самой нормальной парой в мире. Как будто между нами не было двадцатипятилетней разницы в возрасте, словно он ухаживал за мной вместо того, чтобы подписать контракт, и, самое главное, будто он не изменял мне, а затем пытался извиниться коробкой чертовых шоколадных конфет.

Я сопротивлялась, но его хватка становилась все крепче.

— Устрой сцену, Джианна... — он предупреждал.

Антонио был похож на своего сына, только окутан болью и избавлен с праведной стороны, даже когда крест на его шее прожег дыру в его коже. После двух лет брака я не верила, что он вообще способен испытывать сочувствие, и знала, что именно так он поднялся по лестнице, становясь одним из самых страшных людей в Соединенных Штатах.

Что же касается того, почему его почитали — ну, когда Антонио был добрым, он был как солнце. Все жаждали его внимания, потому что, когда он отдавал его, оно было абсолютным, будто ты единственный, кто когда-либо имел значение. Несмотря на душевную боль, которую он мне причинил, на стены, которые я воздвигла, и на те, которые все еще поддерживала, я не была ровней ему.

Теперь мне нужно придумать, как отказаться от солнца.

— Мне действительно не нравится ждать тебя.

— Мне действительно не нравится, что ты трахаешься с моими подругами.

— Следи за своим языком, — предупредил он, сопровождая нас обратно в отель.