Безупречная жена

– Сию секунду, миледи, – низко поклонился Карринг. Антония, стоя рядом с Филиппом, проводила взглядом брата и тетушку.

– Зайдем в библиотеку. – Слова Филиппа и его рука, опустившаяся ей на локоть, заставила Антонию повернуться к нему. – Много было танцев?

После их отъезда Филипп тоже вышел из дому, подавляя нелепое желание отправиться с ними, вместо того чтобы встретиться с Хьюго и тесной компанией их общих приятелей в Бруксе. Все вместе они двинулись в Будлз, а потом в одно закрытое для широкой публики заведение на Пэлл-Мэлл. Но Филиппу было слишком тревожно, он никак не мог сосредоточиться на игре. В конце концов он сослался на какие-то дела и вернулся домой, где принялся ленивыми шагами мерить пол библиотеки.

– Два котильона и кадриль. – Антония, повинуясь его настойчивости, прошла с ним в библиотеку. Филипп закрыл за ними дверь.

– И вы все их танцевали?

– Да.

Он остановился рядом с одним из кресел с подголовником, стоявшим у старинного камина, где весело пылало оранжевое пламя. Антония села, зашелестев юбками. Филипп некоторое время молча смотрел на нее.

– Хотите что-нибудь выпить на ночь?

Антония задержала на нем взгляд, потом с улыбкой покачала головой. Но Филиппа это не обмануло.

– В чем дело? – Ее улыбка напомнила ему о той неугомонной девчонке, какой она была когда-то.

– Вообще-то, – сказала она, и в глазах ее заплясали озорные огоньки, – я страшно хочу стаканчик теплого молока, но даже представить себе не могу, как отреагирует Карринг на такую просьбу.

– Так уж и не можете? – медленно вздернул брови Филипп. Повернувшись, он прошел через комнату к шнурку колокольчика.

– Филипп! – встрепенулась Антония.

Филипп махнул рукой:

– Я всего лишь возвращаю старый долг. – Вернувшись, он сел в кресло напротив Антонии.

Вошел Карринг, массивный и торжественный:

– Вы звонили, милорд?

– Да. – Лицо Филиппа было абсолютно непроницаемо. – Мисс Мэннеринг желает выпить на ночь стаканчик теплого молока.

В глазах Карринга мелькнуло недоумение, он поклонился:

– Прикажете принести молока для вас двоих, милорд?

Филиппу потребовалось мгновение, чтобы совладать со своим голосом.

– Нет, но когда вернетесь, можете налить мне бренди.

– Очень хорошо, милорд. – Снова поклонившись, Карринг удалился.

Едва дверь за ним затворилась, Антония не выдержала:

– Надо же представить, что вам захотелось теплого молочка! – И она расхохоталась.

Филипп невольно приподнял уголки губ.

– Я все время повторяю себе, что однажды последнее слово останется за мной.

Но этим вечером он все же не преуспел. Карринг вернулся с серебряным подносом, на котором стоял стакан идеально подогретого молока. Он поставил его на столик рядом с Антонией с тем же почтением, с каким поставил бы выдержанный дорогой портвейн, потом налил Филиппу бренди в большой бокал и поставил его рядом.

– Спасибо, Карринг. Можете запирать дом.

– Слушаюсь, милорд. – С неизменным низким поклоном дворецкий удалился.

Потянувшись за бренди, Филипп обнаружил, что бокал полон лишь наполовину. Он расценил это как знак уважения со стороны Карринга к его новому статусу. Сделав глоток, он улыбнулся Антонии. И с кем же вы танцевали?

Обхватив ладонями теплый стакан, Антония откинулась на кресле.

– Большинство из гостей-мужчин там были скорее возраста Джеффри, чем моего, но были и джентльмены постарше – мистер Рили, мистер Хемминг, сэр Фредерик Смолвуд и еще мистер Каррутерс.

– Вот как? – Филиппу имена были незнакомы, и это кое-что сказало ему об истинном положении данных господ в свете. Он мягко осведомился: – Вам тоже, как и брату, вечер показался скучным?

Антония мягко улыбнулась:

– Конечно, с Астли это не сравнится, но все-таки кое-что интересное там было.

– Да?

Заинтересованный блеск в его глазах и его голос побудили Антонию рассказать о своих впечатлениях от этого вечера. Филипп смотрел, как играют в ее волосах отблески каминного пламени, как озаряется розовым светом ее бледное личико. Заблестевшие от молока губы Антонии неизбежно приковали его взгляд. Оживленно звучал ее голос, он потягивал бренди и слушал, как она рисует картину, многократно им виденную, но со своей точки зрения, и в ней была непосредственность юности, искрящаяся свежесть, которую он, давно пресытившись, уже перестал замечать.

Антония завершила рассказ зарисовкой главных героев истории, обещавшей стать самой занимательной интригой сезона.

– И это правда, – говорила Антония, ставя на столик пустой стакан, – что ситуация, в которую попала мисс Даллинг, действительно серьезна. Возможно, мисс Даллинг и сгустила немного краски, потому что явно склонна драматизировать. Но я уверена в победе мисс Даллинг, какой бы горгоной ни слыла ее тетушка. – И она взглянула на Филиппа с улыбкой, приглашая его посмеяться с ней вместе.

Но, к ее удивлению, его лицо осталось бесстрастным. Он порывисто встал и поставил свой бокал на столик.

– Идемте. Вам пора наверх.