Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)

Сам Артур Герман в Долинке был использован как разнорабочий на кухне. И это, он считает, ему крупно повезло. Но что больше всего запомнилось? «Я помню жалкие, заискивающие улыбки заключенных, подходивших с котелками к раздаточному окну». И вот — откровенный вопль души: «Не все заключенные играли в оркестрах, не все работали на кухне. Была шахта Дубовка, откуда редко кто возвращался, да и в самой Долинке были строительные и другие производственные участки, где люди и голодали, и умирали».

Артур Герман освободился в 1946 году, долгое время трудился в горкомхозе на рядовых работах. Заочно учился в Карагандинском учительском институте, получил высшее образование. Преподавал немецкий язык в Карагандинском индустриально-педагогическом техникуме. Начал писать в газеты (хорошо помню его публикации о немецком художнике, ссыльном Генрихе Фогелере и других художниках). Когда открылась немецкая республиканская газета «Фройндшафт», он стал работать в ней.

В те годы Артур Герман сошелся с карагандинским журналистом Робертом Келлером. Их дружба длилась до самого отъезда Артура Фридриховича в Германию в 1995 году.

— Он все порывался написать о судьбах Анны Герман, ее отца, ее родственников, — рассказывал мне Роберт. — Он называл «чудом господним» встречу с племянницей, переписку с ней, восхищался ее неповторимым талантом, ее мужеством. Ведь, будучи тяжело больной, она продолжала петь.

То, что Артур Фридрихович задумывал в Караганде, он осуществил только в Германии. В Берлине вышла его книга «Незнакомая Анна Герман». В ней знакомый нам журналист открывает секреты популярности артистки — безусловно, это ее своеобразный тембр, редкой красоты голос, стремление к художественной правде, искренность. Она пела с душой и только те песни, которые ей нравились. Она никогда не пела по заказу.

Глава тридцать первая

Сердце, полное любви

В свое время в газете «Вести Сарыарки» я опубликовал очерк о детях, родившихся в годы политических репрессий в Карлаге. В нем упоминал Валентину Ивановну Аеву, которая родила в январе 1939 года сына Станислава. Их дальнейшая судьба была неизвестна. Я так и написал. И вот неожиданно для меня недавно мне пришло письмо из Харькова от Станислава Георгиевича Аева. Оказывается, жив, здоров!

Сегодня Станиславу Георгиевичу уже 75 лет, он давно на пенсии. Но отлично помнит поселок Долинское, огромные, по колено, сугробы на улицах, черные, приятно пахнущие кусочки хлеба, которые приносила мать из столовой, где работала зимой посудомойщицей. Летом она трудилась на полях хозяйства, где выращивала картофель, огурцы и помидоры на поливе. До ареста Валентина Ивановна жила в Сормово, работала лаборанткой в «Заготзерне». Как написал Станислав Георгиевич, обвинили ее и несколько человек сразу во вредительстве — зато, что принимали некондиционное зерно. А отцу Станислава — строителю Георгию Александровичу Фельдману — предъявили обвинение в том, что вел в городе Александрове среди рабочих антисоветскую агитацию, «высказывал пораженчество СССР в войне с фашистскими государствами, клеветал на советскую культуру».

Валентина Ивановна Аева была осуждена на три года лишения свободы, Г.А. Фельдман — на семь лет.

Встретились они на полях Карлага. В то время В.И. Аева работала в полеводческой бригаде, а Фельдман — на ремонте бараков для заключенных. И, как говорится, сердцу не прикажешь — влюбилась Валентина в Георгия, все дальше в степь уходила молодая пара к стогам пшеницы, подальше от глаз людских…

Станислав родился, как я уже писал, в январе 1939 года, под завывание белой метели. Поскольку брак не был зарегистрирован, записали новорожденного на фамилию матери.

Сколько таких любовных историй было в Карлаге! Роддом для «заключенок» не простаивал. Вместе со Станиславом родились там Саша Яхович, Лариса Алексеева, Иван Авдеев… Их отцы неизвестны, все они записаны на материнские фамилии… Как-то работники спецархива Карлага во главе с полковником Виктором Горецким взялись составить список детей, родившихся в Карлаге, их оказалось более 1500! И это только те, кто выжил, поднялся на ноги. А сколько их умерло от болезней! Побывайте в Долинке на «Мамочкином кладбище» — уйма детских могил, крестов! А вот вам еще печальная статистика: в домах младенцев, детских домах Карлага в 1941–1944 годах скончалось 924 ребенка, в 1950–1952 годах— ИЗО. А в 1939 году, когда родился Станислав, умерло 114 малышей.

Почему? Потому что их содержали в ужасных условиях. «Дети НКВД», как их называли, делали первые шаги на цементном ледяном полу, на сквозняках, полуголодные, простуженные. Многие надзиратели Карлага грубо обращались с детьми. В своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицын уверял:

«Малолеток бьют сапогами, держат в страхе, чтобы были молчаливыми и послушными. Часть пайка малолеток уходит с кухни в утробы воспитателей…»