Безжалостные Существа (ЛП)

Из его уст это звучит не очень хорошо. Начинаю без нажима защищать себя:

— Он повадился проезжать мимо моего дома в любое время дня и ночи в течение последних нескольких недель...

Он рычит:

— Постой. Что?

— Видишь? Раздражал. Еще он говорил пару оскорбительных вещей о тебе и обо мне, и не ушел, когда я попросила его об этом, и просто в целом вел себя как настоящий мудак.

Кейдж некоторое время молчит, кипя от злости.

— Спасибо, что рассказала мне. Я с ним разберусь.

Я выпучиваю глаза.

— Под «разобраться с ним» ты имеешь в виду…

— Имею в виду, что он с этим справится. Тебе больше не нужно беспокоиться о том, что он тебя побеспокоит.

С ворчанием Кейдж кладет голову обратно на подушку и просовывает руку мне под шею. Некоторое время мы лежим в тишине, пока дыхание Кейджа не приходит в норму.

Затем я шепчу:

— Только не делай ему больно. Хорошо? — Он тяжело выдыхает. — Не хочу, чтобы это было на моей совести. Обещаешь?

— Ты направила на него пистолет, а мне, значит, нельзя?

— Мой заряжен не был. А твой точно был бы.

Я чувствую возмущение Кейджа.

— Твой пистолет не заряжен? Почему, черт возьми, он не заряжен?

— Это ружье у меня только потому, что мой отец оставил его здесь. А это город, в котором местных жителей всего около четырех тысяч человек, с очень низким уровнем преступности. К тому же у меня есть большая собака.

Смех Кейджа вызывает оскомину.

— Собака, которая встретила меня виляющим хвостом, когда я вскрыл замок твоей задней двери, а затем быстро уснула на диване?

— Ага. Это Моджо. Я знаю, что он не совсем в состоянии повышенной готовности.

— Нет, он будто сидит на Прозаке.(Популярный в США антидепрессант, отпускаемый строго по рецепту)

— Он счастливый пес!

— Из счастливых собак не получаются хорошие сторожевые собаки. Нам стоит купить тебе ротвейлера.

Я представляю себе двухсотфунтового пушистого монстра, обнажающего острые, сочащиеся слюной клыки, пока я сплю.

— Отказываюсь.

— Тогда, по крайней мере, заряди свое ружье.

— У меня не водится здесь никаких боеприпасов.

Вздох Кейджа выражает крайнюю степень его разочарования тем, что я не подготовилась к вторжению в дом.

Я стараюсь сохранить беззаботный тон, когда говорю:

— В любом случае я буду в безопасности, по крайней мере, на следующей неделе.

— Так вот в чем дело.

Еще одно недовольное ворчание. Рука, обнимающая мое тело, крепко сжимает меня.

Я знаю, что его мозг работает, обдумывая то, что я только что сказала. Я не ставлю это Кейджу в упрек, но, возможно, это прозвучало именно так. Как будто я винила его за то, что он больше был здесь рядом со мной до этого.

Как если бы я пыталась заставить его чувствовать себя виноватым.

Когда я открываю рот, чтобы объяснить, Кейдж прерывает меня.

— Я знаю, что ты не это имела в виду.

Я шепчу:

— Хорошо. Хорошо.

Но в его теле сохраняется напряжение. Я почти уверена, что слышу, как он скрежещет зубами.

— Но даже если бы и так, у тебя было бы на это оправдание, — говорит он тихим голосом. — Это соглашение не может быть легким для тебя.

Мое сердце трепещет. Я прикусываю губу, стараясь не спросить Кейджа о том, что я хочу спросить, но, наконец, поддаюсь желанию и все равно спрашиваю.

— А тебе легко?

Он делает медленный вдох и выдох, утыкаясь лицом мне в шею. Рядом с моим ухом он произносит еле слышным шепотом:

— Это чертова пытка, детка.

Я жду, но Кейдж не предлагает ничего изменить. Он не предлагает это исправить. Как бы нам ни было трудно видеться время от времени, похоже, так будет продолжаться и дальше.

Потому что по какой-то причине Кейдж не хочет менять статус-кво.

Якобы для моей безопасности. Но разве я не так же уязвима здесь, когда полиция дышит мне в затылок, а мой бывший парень-следователь-преследователь замышляет бог знает что в отместку за то, что я натравила на него Энни Оукли?

Возможно. Может, и нет. Я никогда не узнаю, потому что Крис никогда мне не скажет.

От этой мысли мне становится невыразимо грустно.

Когда я со вздохом зарываюсь лицом в подушку, Кейдж шепчет:

— Но что, если?..

Мои глаза распахиваются, и сердце начинает бешено колотиться.

— Что, если что?

— А что, если я перевезу тебя поближе к себе? В Нью-Джерси есть несколько хороших пригородов...

— Нью-Джерси?

— Значит, Мартас-Виньярд. Там великолепно.

Я стараюсь не выйти из себя, но жар уже поднимается по моей шее.

— Это в Массачусетсе. Ты хочешь, чтобы я переехала через всю страну и оставила здесь всю свою жизнь только для того, чтобы жить в другом штате, отдельно от тебя.

— Это всего в пяти часах езды от Манхэттена.

Мой голос взлетает на октаву.

— Всего?

Он выдыхает:

— Проехали... Ты права. Забудь.

Я поворачиваюсь в его объятиях и смотрю на Кейджа сквозь тени. Глаза его закрыты, а челюсть сжата. Похоже, он решил, что на этом разговор окончен.

Думаю, мне придется объяснить ему это прямо.

— Кейдж. Посмотри на меня.

Не открывая глаз, он отрывисто говорит:

— Спи.

Этот властный, упрямый, приводящий в бешенство человек. Чем больше и дольше я его узнаю, тем больше лекарств от давления мне придется принимать.