Библиосфера и инфосфера в культурном пространстве России. Профессионально-мировоззренческое пособие

Модернизация (дословно – «обновление») понимается как преднамеренное (искусственное, а не естественное) изменение культурного пространства по образцам, заимствованным из европейских стран, которые считаются лидерами прогресса человечества. Стремительная, порой грубая и насильственная модернизация, инициированная царем-реформатором, привела к расколу культурного пространства страны. «Россия XVIII и XIX столетий, – писал Н.А. Бердяев, – жила совсем не органической жизнью…. Образованные и культурные слои оказались чужды народу. Нигде, кажется, не было такой пропасти между верхним и нижним слоем, как в петровской императорской России. И ни одна страна не жила одновременно в столь разных столетиях, от XIV до XIX века»

[162]. Яркой особенностью менталитета петровского и екатерининского поколений дворянства XVIII века является подражательность

, умышленное следование западноевропейским (при Петре I – голландским, потом французским) модным образцам. В истории российского библиотечного дела Петр I сыграл две роли: индивидуальную роль книголюба-книжника и государственную роль учредителя библиотечной профессии.

В романе-исследовании, посвященном Библиотеке Российской Академии наук, В.П. Леонов посвятил целую главу библиотечной и книгоиздательской деятельности Петра[163]. Не будем воспроизводить здесь факты и цитаты, любовно собранные автором, напомним только данные о личной библиотеке царя. Она хранится в Библиотеке Академии наук и насчитывает 1663 названия, из которых 293 – рукописи на русском языке

[164]; 490 – печатные книги на русском языке, 68 – рукописи на иностранных языках, 812 – печатные книги на иностранных языках. Многие из книг приобретены Петром лично или через доверенных лиц, некоторые имеют пометы, свидетельствующие о том, что книги были для него не элементами интерьера, а источниками просвещения и рабочими инструментами. Петр не только сам был просвещенным библиофилом и прилежным читателем, он стремился приохотить к чтению своих верноподданных путем открытия общедоступных библиотек. Известно, что в начале XVIII века Петр одобрил книгоиздательскую деятельность московского купца В.А. Киприанова и даже присвоил ему чин «библиотекаря», оговорив бесплатность пользования библиотекой купца-книжника.

Библиофильское почитание книжности, несомненно, позволяет рассматривать Петра Великого в качестве интеллигента-книжника, но при одном непременном условии: если его правомерно назвать русским интеллигентом. Довольно давно высказано мнение, что император Петр – это первый русский интеллигент. В одной из своих пророческих статей столетней давности (1906) Д.С. Мережковский категорически заявил: «Я повторяю и настаиваю: первый русский интеллигент – Петр

(курс, автора). Он отпечатлел, отчеканил, как на бронзе монеты, лицо свое на крови и плоти русской интеллигенции. Единственные законные наследники, дети Петровы – все мы, русские интеллигенты»[165]. Однако существуют противоположные мнения о личных качествах великого преобразователя России. Эти мнения собраны и систематизированы в обширной антологии[166]. Л.В. Поляков, подводя итоги опубликованным точкам зрения (всего представлены высказывания 136 писателей, историков, философов, публицистов, поэтов, священнослужителей XVIII–XX вв.), перечисляет эпитеты, даваемые Петру (с. 573–708). Их можно сгруппировать следующим образом: