Библиотека выживания. 50 лучших книг

Интересно, может ли считаться Кундера (сам того не подозревая, поскольку он начал писать еще до такого изобретения) первым писателем виртуальной эры, интернета и Википедии. Ведь ради вас он занимается сразу многими делами! Романы Кундеры основаны на современном быстром просмотре. Он почувствовал, что нынешние читатели – шизофреники, и поэтому стал поставлять им изменчивые произведения, полуроманы, полу-эссе. При всей своей нескромности, вынужден признаться – если бы я не прочел «Неспешность», то никогда бы не сочинил такие романы, как «Любовь живет три года» и «99 франков», которые заимствовали подобный вкус к отступлениям и бессвязной болтовне. Меня нередко критиковали за то, что я пишу памфлеты, замаскированные под романы, а я никогда не осмеливался ответить: «Это виноват Кундера!» Так что прошу простить меня. Я не сравниваю себя с Мастером: я просто признаю долг. Он открыл романтическое повествование для всякого рода философских, социологических, раздражающих или развлекающих умствований, которые всегда обогащают интригу и никогда ее не утяжеляют. Прочесть Кундеру – все равно что провести ночь в квартире эрудированного и страстного приятеля, который трещит без умолку: «Ах, я должен рассказать тебе о той сумасшедшей, с которой я встретился прошлой ночью, но прежде, скажи, ты читал эту книжку, она напоминает мне одно музыкальное произведение, ты знал, что этимология данного слова происходит от этого, ну как его, так вот, баба была на тачке, мы ехали по узкой дороге, и вдруг… ты знаешь, что на моем родном языке опрокинутый аксан сирконфлекс над буквой „c“ позволяет произнести „ч“, тогда как вам приходится употреблять три буквы „tch"?..» И добавляет: «Теперь вам понятно, почему мы, чехи, так гордимся этими крохотными значками. Мы готовы предать все на свете. Но за эти закорючки будем биться до последней капли крови». Это беспечный, но жестокий друг, готовый умереть за то, чтобы отстоять легкость.

Ночная беседа с образованным, энергичным и веселым товарищем – возможно, в этом кроется определение самой амбициозной литературы? Чтение Милана Кундеры – волшебство, которое осчастливливает вас, кружит вам голову, смазывает ваши нейроны, обеспечивая высшую пользу любого успешного романа: делать вас умнее, восприимчивее к эмоциям. Кундера пишет для нетерпеливых читателей, уставших от шаблонных историй, его романы никогда не бывают «хорошо обустроенными», он стремится к развилкам и окольным путям. Есть нечто общее между его сочинениями и некоторыми фильмами Вуди Аллена (например, «Энни Холл» с репликами в сторону зрителя, прерывистыми скетчами и неожиданными гостями, такими как Маршалл Маклюэн, появившийся в очереди в кинотеатр). Именно по этой причине я безмерно благодарен Кундере: он не пишет, а играет. Он не «профессиональный» беллетрист, а элегантный импровизатор.

Кундера признался переводчику своих произведений Массимо Риццанте, что писал «Неспешность» на полной скорости. Книга читается столь же быстро, сколь была написана; это самая торопливая медлительность, которая мне известна. Супруги устраиваются в отеле и смотрят по телевизору про голод в Сомали. На моей памяти это один из первых случаев, когда роман высмеивает благотворительность как бизнес. В то время этот отрывок многих шокировал… Два левых интеллектуала (писатель и депутат) состязаются в сострадании, один к африканцам, другой к больным СПИДом: «Неспешность» инициирует концепцию «морального дзюдо», сегодня называемую «конкуренция жертв», которая займет начало следующего века и из которой мы пока не вышли. Художник должен не только страдать и выставлять напоказ свои сетования, но и страдать больше своего ближнего. Далее он насмехается над гордостью чешского ученого, который чувствует свое превосходство оттого, что его выгнали с работы из-за коммунистов. Затем рассказчик (это сам Милан, он уточняет это в тексте) определяет свой замысел: написать «роман, где не будет ни единого серьезного слова». Первейшая обязанность ироника – высмеивание самого себя. Но не быть серьезным – это как раз самое серьезное! На мой взгляд, прекраснее всего в «Неспешности» как раз то, что не иронично. Например, когда Венсан обольщает Юлию в саду, как делали когда-то персонажи из «Никакого завтра». Именно здесь Кундера задевает за живое, сам напрашивается в свою книгу и берет слово, как в одном из моих любимых абзацев в мире:

«Они выходят в парк, гуляют, останавливаются и целуются снова. Потом находят скамейку и усаживаются на ней. Издалека к ним доносится плеск реки. Они охвачены восторгом, сами не зная почему; а вот я знаю: они слышали реку мадам де Т., реку ее любовных ночей; из кладезя времен век наслаждений посылал Венсану сдержанный привет».