Библиотекарь

Оставшееся время мы рисовали линии. Михаил Петрович ходил по рядам, следил за появляющимися кривыми и корректировал наши действия. Как я понял, главное — это постоянно держать контакт с источником энергии воды и ровно вести руку. Только я всё не мог понять, почему у меня никак не получалось сделать одинаковую толщину линии. Может быть, нужно представить другой источник? Но я ни разу на большой воде не был. Нужно будет обязательно побывать в этом самом Зале Впечатлений…

— У меня рука устала, — Катя стояла на перемене у окна, разминала кисть и задумчиво наблюдала за студентами, снующими по пешеходной дорожке Полигона. — Целый час постоянно на весу держать. Я не представляю, как можно стать мегакрутым рунописцем? Да тут руки скорее отвалятся.

— Наверное, тренировки должны помочь, — у меня кисть лишь слегка была напряжена, видимо сказалась многолетняя практика за алхимическим столом. — Мне другое интересно. Преподаватель сказал, что мы можем тренироваться на Полигоне. А мы можем пойти на Полигон вне занятий?

— Хороший вопрос, — Катя потянулась, встряхнула руками и широко улыбнулась. — Сегодня вечером у нас Полигон, давай и спросим!

Лекция по биологии для меня оказалась невероятно скучной. Было всё то, что я услышал краем уха в холле общежития: сначала преподаватель рассказал о предмете, потом — о том, как в нашей жизни предмет важен и нужен, слегка затронул медицину, после этого рассказал о применении энергии для управления людьми, а после этого мы долго и нудно вспоминали всё растущее и живущее на территории нашего государства. Если некоторых животных я не знал, то практически все растения я использовал в лавке. Лекцию я молча просидел, записывая наименования растений и животных за гнусавым преподавательским голосом. Но некоторым нашим сокурсникам предмет явно оказался по душе: они ловили каждое слово преподавателя и активно участвовали в наполнении доски новыми названиями. Я же безуспешно боролся с голодом. Ну зачем я утром выложил орехи из рюкзака?

— Как есть хочется, — прошептала Катя.

— …ещё одно растение, которое преимущественно находится в южных пустынях, это красноствольная колючка, или красноколка, — бубнил лектор.

— Мне тоже, — прошептал я в ответ. — Ещё десять минут.

Мы еле дотерпели до звонка и с прощальными словами лектора выбежали в шумный коридор.

— Ти, ты заметил, как интересно работает коридор в столовой? — Катя накладывала себе круглых горячих пельменей. — В какой-то момент те, кто идут впереди, словно стремительно уезжают вперёд, а те, кто сзади — резко отстают.

— Угу, — я сосредоточенно наливал себе чечевичный суп-пюре, стараясь не промахнуться мимо тарелки. — Леля говорит, что это работа математиков, они тут сделали какую-то свёртку пространства. Только она деталей не знает, говорит — надо математиков расспрашивать.

— Ага, особенно нашего лектора, — хмыкнула Катя. — Мне кажется, наш математик сам себя не слышит. А Леля — это та высокая орка, с ней ещё такой эльф с волосами в разные стороны, да?

— Угу, — я кивнул и начал накладывать себе пельменей. — Мы вместе в лавке работаем. Точнее, работали, сейчас учимся. А про лектора — это точно подмечено. Я надеюсь, что на практике будет кто-то другой и получится у него спросить.

К Катиным пельменям добавилась сметана.

— У вас кто лекцию ведёт? Не Серов случайно? — за нами двигался с подносом низкий парень. — Глуховатый такой, седой и старый. Если он, то его надо спрашивать про свёртку. Он единственный в университете специалист по пространственным манипуляциям.

— А как его спросить-то? — Катя сосредоточенно взглядом выбирала пироженку. — Он же не слышит ничего.

— Ну, — усмехнулся парень, — я не говорил, что будет легко. Мы с ним переписываемся. А пятый курс усилитель голоса использует. Он так-то мировой дядька, если бы не проблемы со слухом. И знаний у него выше крыши. Только когда он начинает рассказывать про пространственную магию, его никто толком понять не может. Так и помрёт со своими знаниями.

Мы втроём перекочевали за стол, разговор сам собой прекратился — все были слишком голодны.

— Жалко, — протянула Катя, разглядывая осоловелым взглядом выбранную пироженку. — А что значит, что никто не понимает? Он на каком-то иностранном языке разговаривает?

— Да нет, — парень откинулся на спинку кресла, — на нашем говорит, только непонятно. Макропространство, склейка измерений, какая-то проекция на трёхмерное пространство. И это только то, что я запомнил. Ты попробуй с ним поговорить на эту тему, поймёшь, про что я.

— Ну, я понял, что в коридоре каким-то образом всех делят на группы, чтобы можно было пообедать без толкучки, — я взял в руку пирожное. — То есть, тут огромное количество комнат. Как во всех комнатах еда-то появляется?