Билли Саммерс

Осенью 2003-го мы стояли в Эр-Рамади, по-прежнему творили мир и пытались сдержать натиск бури, хотя к тому времени по нам уже стреляли, а муллы начали добавлять слова «смерть Америке» к проповедям, что летели из колонок на минаретах и стенах некоторых городских магазинчиков. Я служил в 3-м батальоне под названием «Темная лошадка». Рота «Эхо». В ту пору нас часто возили на учебные стрельбы. Джорджа и Хоя откомандировали куда-то еще, но мы с Тако по-прежнему были вместе.

Как-то раз на нас приехал посмотреть один подполковник, я его тогда видел впервые. У меня в руках была «M-40», и я вел огонь с восьмисот ярдов по пирамиде из пустых пивных банок, выбивая по одной банке сверху вниз. Выбивать их нужно бережно, снизу, как бы опрокидывая, иначе вся конструкция рухнет.

Этот подполковник — по фамилии Джемисон — велел нам с Тако проехать с ним. Мы сели в небронированный джип и поднялись на холм, с которого открывался вид на мечеть аль-Давла. Красивая была мечеть. А вот слова, звучавшие из колонок, нравились нам куда меньше: надоевшая до оскомины мура про то, как американцы позволят евреям колонизировать Ирак, ислам запретят, в правительстве будут сидеть одни евреи, а Америке достанется вся нефть. Мы не знали языка, но слова «смерть Америке» всегда произносились по-английски. А еще мы видели на улице переведенные листовки, написанные, судя по всему, ведущими представителями духовенства. Активисты зарождающихся повстанческих движений целыми кипами раздавали их прохожим. «Готов ли ты погибнуть за свою страну? — гласили заголовки. — Готов ли ты к славной смерти во имя Ислама?»

— Дистанцию определить можете? — спросил Джемисон, показывая пальцем на купол мечети.

Тако сказал, что это тысяча ярдов. Я сказал девятьсот, а потом осторожно и как можно вежливей добавил, что вообще-то нам запрещено открывать огонь по религиозным учреждениям. Если, конечно, подполковник задумал именно это.

— Боже упаси, — ответил Джемисон. — Чтобы я приказал подкомандному солдату открыть огонь по их священным навозным кучам? Да никогда. Но видишь ли, из колонок сейчас летят вовсе не религиозные речи, а политические. Кто из вас готов выбить колонку? Только купол не дырявьте — за это мы наверняка загремим в их моджахедский ад.

Тако сразу вручил мне винтовку. Трипода у меня с собой не было, поэтому я положил ствол на капот джипа и произвел выстрел. Джемисон смотрел в бинокль, но я и без всякого бинокля увидел, как одна из колонок полетела вниз, а за ней тянулся провод. Купол я не продырявил, зато пылкая речь муллы стала заметно тише (по крайней мере с нашей стороны).

— Давай, жми! — заорал Тако. — Вжарь им!

Джемисон сказал:

— Валим отсюда на хрен, пока они ответный огонь не открыли.

Именно так мы и поступили.

Я вспоминаю тот случай и понимаю: он как нельзя более наглядно иллюстрирует все, что пошло не так в Ираке, и почему «мы любим Америку» превратилось в «смерть Америке». Подполковнику надоело слушать эту бесконечную хреномуть, и он велел нам снять одну из колонок. Но ведь это полный бред — учитывая, что там еще шесть штук висело по разным сторонам мечети.

Когда мы ехали обратно, я видел мужчин в дверях домов и женщин в окнах, видел их лица. Что-то я не заметил на них ни намека на любовь к Америке. По нам пока не стреляли (в тот день — нет), но на лицах было написано, что скоро начнут. Эти люди считали, что мы стреляли по мечети, а не по колонкам. Да, купол остался цел, но в их глазах мы палили по их святыне, по самой основе их мироустройства.

Патрулировать улицы Эр-Рамади становилось все опаснее. Местная полиция и Иракская национальная гвардия постепенно теряли контроль над повстанцами, но американским войскам не разрешали взять их обязанности на себя, потому что политики — в Вашингтоне и Багдаде — свято верили в идею самоуправления. Большую часть времени мы торчали в лагере и надеялись, что нас не заставят сопровождать ремонтную бригаду, которая чинит очередную прорванную (или намеренно поврежденную боевиками) трубу водоснабжения, или охранять горстку технических специалистов, американцев и иракцев, пытающихся вернуть к жизни вышедшую (или выведенную) из строя электростанцию. Таких охранников постоянно подстреливали: к концу 2003 года полдюжины морпехов героически пали в бою, а сколько было ранено — не сосчитать. Стреляли моджахеды хреново, но их растяжки сеяли панику в наших рядах.

Весь этот карточный домик рухнул в последний день марта 2004-го.