Билли Саммерс

Опять смех и голоса. Два парня вытаскивают из машины кого-то без сознания, а третий стоит у них за спиной — наблюдает и направляет. У человека без сознания длинные темные волосы. Девушка?.. Смеясь и переговариваясь, трое оттаскивают ее за фургон и бросают в канаву. Верхняя часть ее тела остается наверху, а ноги — в канаве. Парни прыгают обратно в салон, закрывают грузовую дверь. Пару секунд старый фургон стоит на месте, пронзая светом фар завесу дождя. Потом, взвизгнув шинами и рыгнув выхлопной трубой, отъезжает. Сзади виднеется какой-то стикер, но надпись не прочитать. Подсветка номерного знака мигает и явно вот-вот сдохнет.

Да, точно, это девушка. Она в кедах, юбке и кожаной куртке. Юбка задралась, обнажив почти всю согнутую в колене ногу, наполовину покрытую сточной водой. Нога выглядит очень белой. Может, девушка мертва? Но разве в таком случае парни смеялись бы? В песках Билли всякого насмотрелся (в том числе такого, что не забудет никогда) и знает, что возможно все.

Надо ее достать. И не только потому, что она может умереть. Пусть по будням здесь и безлюдно, рано или поздно кто-то пройдет мимо и заметит ее. Даже если не остановится — добрые самаритяне нынче в дефиците, — то уж 911 позвонит точно. Слава богу, сейчас темно, и слава богу, Билли не лег спать пятью минутами раньше. Иначе очень скоро в его дверь постучали бы копы, обходящие Пирсон-стрит — не видел ли кто, как здесь выбросили эту девчонку? А если они постучали бы в час или два ночи, Билли вряд ли успел бы натянуть даже парик Далтона Смита, не то что живот. Ого, сказал бы один из копов, где-то я вас видел. Проедемте-ка с нами в участок.

Билли в одних трусах бежит наверх. Одолев коридор, спускается по ступеням крыльца, бросает дверь болтаться на ветру и мчит через дорогу. В пятку втыкается заноза — большая, и входит глубоко, — но первым делом Билли пробирает адский холод. Еще не такой, чтобы вместо дождя повалил мокрый снег, но уже близко. Руки мгновенно покрываются гусиной кожей. Сразу начинает ныть та часть большого пальца на ноге, которую ему отстрелили. Если девушка еще жива, то долго она не протянет.

Билли падает на одно колено и поднимает ее. Из-за ударившего в кровь адреналина он даже не может понять, легкая она или тяжелая. Дождь хлещет его по лицу и голой груди. Он озирается по сторонам. Трусы набрали воды и сползли на бедра. Вокруг никого. Слава богу! Билли шлепает обратно через дорогу. На подходе к дому девушка вдруг поворачивает голову, издает резкий утробный звук и выплевывает тонкую струйку рвоты ему на бок и на ногу. Рвота поразительно теплая, почти как электрическая грелка.

Что ж, зато ты живая, думает Билли.

Ступеньки награждают его еще одной занозой, но в следующий миг он уже дома. Оставить дверь хлопать на ветру нельзя, поэтому Билли кладет девушку на пол в коридоре и закрывает дверь. Когда он оборачивается, девушка уже смотрит на него из-под полуприкрытых век. На одной стороне лица расплылся огромный багровый синяк — точно не от встречи с тротуаром, потому что ее бросили на спину, лицом вверх. К тому же за пару минут синяк не успел бы так хорошо проявиться.

— Кто ты? — заплетающимся языком спрашивает девушка. — Где…

Ее снова начинает рвать. На сей раз рвота затекает в горло, и девушка давится.

Билли падает рядом на колени, обхватывает ее под грудью и рывком поднимает к себе. Теперь его чертовы трусы, изначально великоватые и набравшие воды, начинают ползти вниз. Билли засовывает два пальца девушке в рот, надеясь, что та его не укусит. Последнее, что ему сейчас нужно, — это инфицированная рана. Он разжимает ей зубы, пальцами выгребает часть рвотных масс на пол, потом обхватывает ее сзади покрепче и резко надавливает на грудину. Отлично! Девица блюет, как герой: целый фонтан рвоты вылетает из нее, точно реющий флаг, и врезается в противоположную стену коридора.

По улице едет машина. Появись она три минуты назад, это был бы конец, но сейчас Билли в безопасности и смотрит на свет ее фар сквозь залитое дождем стекло входной двери. Он опускается на одно колено, все еще держа девушку перед собой. Чертовы трусы теперь болтаются где-то между колен, и Билли даже успевает выругать себя за то, что когда-то отказался от плавок. Голова девушки вновь падает на грудь, но на сей раз сиплые звуки, которые она издает, — это храп, а не попытки захлебнуться собственной блевотой. Опять отключилась.

Свет фар становится ярче, потом машина уезжает, не сбавляя скорости. Билли встает и поднимает девушку, одну руку сует ей под колени, а другой обхватывает плечи. Голова девушки запрокидывается назад. Билли сбрасывает мешающие трусы и ногой откидывает их в сторону. Прямо сцена из какой-то безумной комедии, ей-богу.

С мокрых волос девушки капает вода. Пряди болтаются, как маятник, туда-сюда, пока он тащит ее вниз, в подвал, пытаясь не грохнуться со ступеней. Ее запрокинутое лицо бледное, как луна. На лбу, над левым глазом, Билли замечает еще один синяк.