Битва дипломатов, или Вена, 1814

Решающую роль сыграли тактика и выбор места сражения Веллингтоном. Он располагал источниками информации о войсках Наполеона, получая ее в том числе от министра полиции в его правительстве Жозефа Фуше. Веллингтон заблаговременно узнал о наступлении Старой гвардии от французского перебежчика. Но особенно он должен был благодарить свою пехоту, выдержавшую устрашающие атаки наполеоновской кавалерии. Помимо всего прочего, британцы с успехом применили новое оружие — пороховые ракеты Конгрева.

Наполеон же допустил немало ошибок, в том числе и такие, которые трудно понять. Накануне сражения он лишил себя большого контингента войск, отправив его догонять отступавших пруссаков. Бонапарт почему-то не использовал многих талантливых маршалов. Даву, прекрасный командующий, оставался в Париже, исполняя обязанности военного министра. Запрезирав Мюрата, Наполеон отстранил от участия в сражении своего лучшего кавалерийского офицера. Другого превосходного командующего — Луи Габриеля Сюше — он отослал защищать второстепенные восточные подходы к Франции. Дэвид Чандлер не случайно задается вопросом: не сознательно ли Наполеон набрал «второсортную команду», желая, чтобы вся слава досталась ему одному?

Более того, Наполеон нарушил многие свои военные принципы. Некоторые историки предположили, что Бонапарт в те дни страдал от всякого рода болячек — акромегалии, воспаления мочевого пузыря и даже геморроя. В любом случае Наполеон был не в самой лучшей форме. «У меня все срывалось, когда, казалось, все уже получалось», — говорил он впоследствии.

В ходе сражения отдавались путаные, нечеткие и противоречивые приказания, возникали склоки между командирами, случались и предательства вроде скандального перехода к пруссакам генерала Луи Огюста Виктора Бурмона. Имело значение и то, что Наполеон задержал наступление на четыре часа. Он ждал, когда подсохнет земля, дав тем самым больше времени и герцогу Веллингтону для подготовки к сражению, и фельдмаршалу Блюхеру для того, чтобы успеть прийти на помощь союзникам. И так далее. Можно привести много «если», которые могли бы склонить чашу весов в пользу Наполеона.

Битва закончилась, и надо было дать ей название. Блюхер предложил назвать ее «Битвой Прекрасного Союза» по наименованию постоялого двора в лесу Суанье, где встретились два победителя после сражения. Веллингтон предпочел — «Ватерлоо».

Еще в полночь Веллингтон начал составлять знаменитую депешу из Ватерлоо. Он закончил ее днем в Брюсселе, вложил в маленький пурпурный бархатный мешочек, подаренный на балу у герцогини Ричмонд, и отправил с курьером в Лондон. «Одержана славная победа, — сообщал он. — К сожалению, принесены страшные жертвы, я недосчитался многих друзей».

В тот день погибло около 40 000 человек. Потери Веллингтона составили 13—15 000 человек, Наполеона — 25—30 000. Блюхер потерял 7000 человек. Общие потери за четыре дня, возможно, превышают 115 000 человек (60 000 французов и 55 000 союзников).

Брюссель напоминал в те дни один огромный госпиталь. Изувеченных, окровавленных и забинтованных солдат везли на повозках по улицам и укладывали в приготовленные из соломы постели. Жители выходили из домов со снедью и водой, многие брали раненых к себе и ухаживали за ними. По воспоминаниям одного хирурга, он оперировал солдат тринадцать часов подряд, «пока вся одежда не пропиталась кровью и рука не могла больше держать нож». Для раненых это была мучительная процедура. Уставшие хирурги оперировали их без анестезии и других обезболивающих средств.

Меттерних поспешил поздравить Веллингтона с победой или, как он выразился, с «блестящим началом конца Наполеона». Веллингтон был еще более категоричен в оценке исхода битвы при Ватерлоо. «Я не ошибусь, если скажу, что мы нанесли Наполеону смертельный удар», — говорил герцог. Спустя девять дней после подписания Заключительного акта в Вене герцог Веллингтон, фельдмаршал Блюхер и их объединенные армии окончательно повергли французского императора.

Однако Наполеон не собирался сдаваться. Он вернулся в Париж через три дня после битвы с намерением продолжать борьбу. Он соединит войска Груши с Национальной гвардией, объявит очередную конскрипцию и снова пойдет против Веллингтона с 300-тысячной армией.

Планам Наполеона не суждено было осуществиться. Против него выступила влиятельная группировка сановников и политиков, не желавших, чтобы безрассудство Бонапарта вновь ввергло Францию в кровопролитие. В их числе был и министр полиции Фуше, «троянский конь» в его правительстве. Фуше вступил в сговор с законодателями в легислатуре, привлек на свою сторону бывшего бонапартиста, генерала войны за независимость в Северной Америке, героя Французской революции маркиза де Лафайета. Пятидесятисемилетний маркиз настроил обе палаты парламента на осуждение Наполеона. «Император обязан незамедлительно подписать отречение, — настаивал Мари Жозеф Лафайет. — Если мы избавимся от него, мы наконец заживем в мире».