Битва дипломатов, или Вена, 1814

Испанская школа верховой езды, построенная в 1735 году по проекту Йозефа Эмануэля Фишера фон Эрлаха, наилучшим образом подходила для турнира. Под огромными хрустальными люстрами, в которых ярко горели свечи, простиралась длинная прямоугольная арена, на которой упражнялись всадники. В одном конце располагалась императорская трибуна с рядами позолоченных кресел, ожидающих коронованных особ. В противоположном конце зала находился балкон, где должны были сидеть двадцать четыре «дамы сердца», за чьи симпатии и предстояло сражаться рыцарям. Трибуны соединялись галереями, сооруженными по обеим сторонам арены. Колонны были увешаны щитами, мечами, доспехами и рыцарскими девизами.

Народ начал собираться задолго до назначенного времени, и к семи вечера, когда на турнир приехали поэт Л а Гард-Шамбона и принц де Линь, арена была заполнена до отказа. Как обычно, немало людей прошло по поддельным билетам, и повсюду сновали агенты барона Хагера.

На галереях поместилось порядка тысячи с небольшим человек. Одна секция была зарезервирована для знати Австрийской империи, другая — для иностранных гостей. Даже Вильгельм Гумбольдт оставил бумаги и удостоил карусель своим вниманием. Талейран, увидев его, не удержался и спросил: «Неужели ваше высочество забросили цифирь ради этого спектакля?»

Зрелище впечатляло и без рыцарей — непрекращающееся движение золота и бриллиантов на платьях и мундирах. Многие дамы, может быть, впервые извлекли из шкатулок свои драгоценности, к которым не прикасались со времен Французской революции. Золотых дел мастер, оказавшийся на турнире, занимался только тем, что оценивал увиденные им сокровища. По мнению одного банкира, платье княгини Эстергази стоило не менее шести миллионов франков. «Я уверена, что в Вене сияли все жемчуга и бриллианты Венгрии, Богемии и Австрии», — восхищалась Доротея. В толпе выделялись алая шапочка посланника папы кардинала Консальви, тюрбан представителя турецкого султана Маврожени и орден Подвязки, который Эмили, жена лорда Каслри, вдела в волосы вместо тиары.

В восемь часов герольды возвестили о прибытии «дам сердца». Среди них Ла Гард-Шамбона заметил семнадцатилетнюю дочь Меттерниха Марию, герцогиню де Саган, ее сестру Доротею, Софию Зичи и княгиню Полину Эстергази. На каждой было роскошное бархатное платье, «украшенное кружевами и драгоценными камнями». Бриллианты, изумруды, рубины, сапфиры переливались всеми цветами радуги в сиянии, исходившем от люстр. «Бог мой! — воскликнул кто-то из пруссаков. — Три кампании можно выиграть на эти деньги!»

Дамы в газовых вуалях, прошествовав по арене, заняли свои места, и герольды затрубили вновь: появились австрийский император с императрицей, а за ними — шлейф других венценосцев. Все встали. «Дамы сердца» сняли вуали, и зал взорвался аплодисментами.

Однако в блистательной аудитории отсутствовало несколько значимых фигур. Несмотря на слухи о том, что Мария Луиза непременно прибудет на турнир, супруга Наполеона предпочла не появляться на публике. Не приехал и Меттерних. Он не мог бы спокойно смотреть на герцогиню де Саган, «даму сердца», в ярко-зеленом бархатном платье и в такой же ярко-зеленой, украшенной самоцветами, шляпке. Он, наверное, знал о том, что ее рыцарем на турнире будет не кто иной, как князь Альфред фон Виндишгрёц.

Все обратили внимание на отсутствие русского царя. По официальной версии, он заболел. Однако кто-то пустил слух, будто Александр решил бойкотировать мероприятие, организованное австрийцами. Другие посчитали его демарш признаком обострения разногласий между союзниками и грядущего фиаско конгресса.

Подобные домыслы неудивительны в той напряженной ситуации, которая сложилась вокруг мирной конференции. Однако царь действительно занемог. За несколько дней до турнира Александр танцевал на балу в популярном Мельгрубе на Нейер-Маркт и внезапно упал. Падение его было настолько неожиданным и необъяснимым, что нашлись люди, предположившие, будто царя отравили (одного повара даже выгнали из дворца Хофбург). А инцидент объяснялся, видимо, усталостью, недосыпанием и стрессами. Царь, по свидетельству очевидцев, танцевал на балах тридцать вечеров кряду. В день турнира Александр не поднимался с постели.

На верхней площадке Испанской школы верховой езды оркестр заиграл марш, и на арену выехали двадцать четыре рыцаря на вороных венгерских скакунах, нервно перебиравших копытами по матам, покрывавшим пол арены на случай, если кого-то из молодцов выбьют из седла.

Избрание рыцарем, по определению Ла Гард-Шамбона, означало аттестацию в грациозности и элегантности. Им мог стать только представитель древнего дворянского рода. К участию в турнире были допущены, например, князь Винсент Эстергази, князь Антон Радзивилл и любовник герцогини де Саган Альфред фон Виндишгрёц. В рыцари записался и князь Леопольд Саксен-Кобург-Заальфельдский, будущий король Бельгии.