Битва дипломатов, или Вена, 1814

По всей видимости, по поручению шевалье Мариотти в последний день ноября на Эльбу приехал под видом торговца оливковым маслом некий молодой итальянский авантюрист. По паспорту это был тридцатитрехлетний итальянский патриот Алессандро Форли, хотя, возможно, это его и ненастоящее имя. Он зарегистрировался в форте Стар и затерялся в толпе таких же, по определению Нила Кемпбелла, «странных и всем недовольных личностей». Торговец оливковым маслом быстро освоился в городе. Вскоре он уже поставлял оливковое масло во дворец Наполеона и ждал дальнейших указаний от шевалье Мариотти.

Четыре недели, предшествующие Рождеству, — время раздумий, самоанализа, духовного очищения. На католиков, которые ведут себя фривольно, смотрят косо. Хозяйки салонов опасались оказаться в проигрышном положении по сравнению с соперницами из других конфессий. Герцогиня де Саган, протестантка, и княгиня Багратион, православная, могли, как и прежде, предаваться развлечениям по своему усмотрению.

Тем не менее и в декабре продолжались банкеты, балы-маскарады и полуинтимные званые ужины. Одним из самых привлекательных мест для собраний в узком кругу была маленькая квартирка Фридриха фон Генца на Зайлергассе. Гости поднимались по крутой лестнице на четвертый этаж и протискивались к столу, стоявшему посредине обеденной комнаты, рассаживаясь практически локоть к локтю. Лакеи, держа в руках блюда, с трудом пробирались между стульями и стеной. На таких застольях часто бывали Меттерних, Гумбольдт и, конечно же, княгиня Багратион.

Однажды за столом оказался американец немецкого происхождения д-р Юстус Боллман. Впитав в себя американский образ жизни, он долго рассказывал эмиссарам императоров и королей о преимуществах республиканской формы государственного устройства. По описанию очевидца, хозяин квартиры Генц выглядел так, словно на его глазах «совершалось убийство».

Д-р Боллман приехал в Вену осенью в надежде найти богатых спонсоров для своих проектов. А планы у него были грандиозные. Американец собирался учредить австрийский национальный банк, начать выпуск новой платиновой монеты, создать на Дунае пароходство. Он рассчитывал и на содействие в увеличении торговых связей между Австрией и Новым Светом, особенно в сфере производства ртути, часов, музыкальных инструментов. Пока в Вене не встретили понимания ни республиканские идеи американца, ни его проекты.

На званых вечерах предпочитали другие развлечения. У графа Зичи гости обменивались страшилками о призраках в стиле модного тогда романтизма. Князь Радзивилл, сидя на полу гостиной при свете единственной свечи, рассказывал очень правдоподобно о польском замке, населенном привидениями, преследовавшими людей. Неожиданно дверь салона со скрипом открылась и тут же захлопнулась. По описанию одного из гостей, дамы вскрикнули, а джентльмены заерзали в креслах. Граф Зичи, заулыбавшись, признался, что он снабдил дверь пружиной. Громче всех смеялся король Дании.

Граф Зичи был мастер на выдумки. В его салоне зародился новый вариант игры в шахматы. Гости облачались в костюмы королей, ферзей, слонов, пешек и передвигались, следуя командам, по полу, расчерченному на черные и белые квадраты.

И у Доротеи, помощницы Талейрана, появилось новое увлечение. Ее все чаще видели в компании с молодым австро-богемским аристократом, бравым офицером, графом Карлом Кламом-Мартиницем. Ему исполнилось всего лишь двадцать два года, но он уже успел стать любимцем бывшего командующего союзными армиями князя Шварценберга. Граф Клам успел и отличиться — спас жизнь Наполеону (в апреле 1814 года он отбил его от разъяренной толпы).

Доротея привлекла его внимание на императорской карусели в прошлом месяце, и представил их друг другу не кто иной, как Генц. С того дня граф Клам постоянно наведывался в посольство французов. Парочка прогуливалась верхом на лошадях в парке Пратер или обедала в фешенебельном ресторане  «Римская императрица». В честь поклонника Доротеи шеф-повар Талейрана создал новый десерт — божественный праздничный торт «Клам-Мартиниц».

Своими кулинарными шедеврами шеф-повар Талейрана оказал честь и другим делегатам конгресса. К столу подавались, например, «бомб а-ля Меттерних» и «пудинг Нессельроде». Последнее угощение, посвященное министру иностранных дел России, особенно радовало гурманов — каштаны, смородина, изюм, взбитые сливки, но, если пудинг не получался достаточно сладким, его оставляли на ночь в вишневом сиропе мараскино. На столах он появлялся в виде ананаса.

Неудивительно, что на званых ужинах и приемах у французов всегда было людно. Шеф-повар Талейрана своими соусами, подливками и десертами творил чудеса для французской дипломатии. «Мне нужны не секретари, а кастрюли», — шутя, отвечал Талейран, когда его спрашивали о том, чего ему не хватает в Вене.