Битва на Калке. Пока летит стрела

   — Прощай, милый, больше уж не свидимся. Если когда во Плесков-город попадёшь, то помолись там в церкви Осипа святого, что у самого Торга. Я к тому сроку уж помру, так за упокоение и помолись.

Иван, ощущая странную щемящую жалость к этому старику, бывшему, по сути, гораздо более несчастным, чем он сам, только кивнул головой. Но тут на старика прикрикнули, кони обозные тронулись — поехали.

Когда деревня чухонская скрылась из виду, Иван вдруг вспомнил, что, прося помолиться за него, дедушка не сказал, как его имя христианское. Наверное, за долгие годы неволи забыл, как его зовут.

Глава 9

Князья Всеволодовичи, хоть и родные братья, с виду были все разные. Юрий среди них выделялся статностью и красотой смуглого лица, ладностью сложения, которую доспех не только не скрывал, но даже подчёркивал. Ярослав был слегка приземист, широкоплеч, черты его лица, и так не очень привлекательные, сильно портило какое-то застывшее выражение презрения ко всему, не исчезавшее, даже когда он смеялся. Святослав из троих был самым высоким, ещё по-юношески долговязым, нескладным, юное лицо его казалось неспособным затуманиваться от дурных и мрачных мыслей. И при этом все три брата были неуловимо чем-то похожи друг на друга. Словно отец их, покойный великий князь Всеволод Большое Гнездо, обладавший способностью выглядеть по-разному при разных обстоятельствах, как ему было нужнее и выгоднее — от глуповато-простодушного, изнеженного баловня судьбы до грозного правителя и хладнокровного убийцы, — свою многоликость разделил между сыновьями, ни в ком не повторившись полностью и никому не отдав предпочтения.

В большом княжеском шатре, сделанном нарочно для войны и пиров на вольном воздухе, за длинным столом три брата вели разговоры о начинающихся событиях, о своей неизбежной победе над знаменитым князем Мстиславом Удалым, который, несмотря на всю свою воинскую славу, оказался столь недальновиден и глуп, что осмелился так далеко зайти в чужую землю, не обладая и десятой частью сил, потребных для её завоевания.

Победа над Мстиславом Мстиславичем открывала перед братьями такие возможности, о которых даже их великий отец мог лишь мечтать. Вся русская земля в скором времени должна лечь к их ногам — и рассуждать об этом было сладко, и прекращать не хотелось, словно пьёшь хорошее вино.

Больше всех, как старший по положению и по возрасту, говорил Юрий Всеволодович, великий князь Владимирский. В душе он был рад, что ввязался в эту войну, которую, по справедливости, должен был вести один Ярослав. Ведь это же он повздорил с Мстиславом Мстиславичем из-за Новгорода и дочери!

Поначалу Юрий и вмешиваться не хотел. И даже про себя злорадствовал, будучи уверен, что князь Мстислав обязательно братца побьёт — а битый Ярослав, ослабленный и униженный, был великому князю более выгоден для личного спокойствия.

Но поскольку дело повернулось таким образом, и Удалой сам пришёл к ним в руки, то выгоднее стал военный союз с братом, тем более, что в союзе этом Юрию отводилось положение главного.

   — А брату Святославу Киев дадим и все городки днепровские, — говорил Юрий. — Хочешь на Киевском столе сидеть, князь Святослав?

   — Можно и в Киеве сидеть. Чего ж!

Святослав не возражал. Но и особого желания, казалось, не испытывал.

   — А что? — вдруг оживился он. — В Киеве, сказывают, бабы очень хороши. Хочу Киев!

И засмеялся, откидывая назад свою небольшую голову.

   — Бабы... — проворчал Ярослав, будто с укоризной. — Ты, братец, не о бабах подумал бы. Великим князем станешь, как Юрий. — И он косо глянул на брата: понравится ли тому последнее замечание.

Юрий не обиделся, улыбка его стала даже шире.

   — Вот именно. Кому же возобновить Великое княжение Киевское, как не тебе, князь Святослав? Высоко вознесёшься главою. Нас, смотри, потом не забывай, братьев своих единокровных.

Святослав мечтательно уставился взглядом в какую-то ему одному видимую точку. Ярослав же встрепенулся.

   — А я что возьму? Новгород, что ли?

   — Возьми Новгород. А мало покажется — бери хоть Галич. Хочешь Галич?

   — Не откажусь. — Ярослав выглядел довольным, что ещё больше развеселило Юрия.

   — Что, братья? Никак мы всю русскую землю поделили? Не рано ли? Враг-то ещё живой, грозится.

   — Грозится-то он не со страху ли? — презрительно произнёс Ярослав. — В Торжок ко мне присылал когда попа своего, так любовь предлагал. Ему бы, князю Мстиславу, меня тогда и осадить бы в Торжке. Может, и вышла бы у нас с ним любовь. А нынче, как он к нам прямо в руки пришёл, любви искать ему гордость не позволяет. Вот он и грозится.

   — Не испугаемся! — громко произнёс Святослав, на время прервав мечтания о золотом Киевском столе.

Но, произнеся это, сразу смутился, вспомнив о недавнем своём постыдном бегстве от Мстислава Мстиславича. Чтобы оправдаться перед братьями, он наплёл им, что там, под Ржевкой, на него напало войско неисчислимое, поэтому-де и не смог он выстоять. Юрий и Ярослав, однако, знали уже об истинной численности противника. И Святослав знал, что они об этом знают.