Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Но после победы польско-литовская армия осталась на поле. Острожский не двинулся с места до тех пор, пока, наконец, не получил подкрепления от короля. По сообщению Я. Пизона,[385] которое использовал позже С. Гурский, Сигизмунд послал весь свой резерв — 4000 воинов, а «для укрепления тела дал с собой хлеб, и приказал победоносному войску использовать удачу и в завершение успеха как можно скорее захватить обратно Смоленск».[386] Архангелогородский летописец — один из немногих источников, который засвидетельствовал численность армии Острожского: «во шти тысечах с литвою приде о Смоленеск». На поле боя остались поляки и наемники, а также часть «посполитого рушения». В конце сентября к Смоленску выдвинулись до 2000 ополчения и 4000 не участвовавших в битве «почтов» радных панов, которых прислал король из Борисова. «Поезд» князя Острожского, по сообщению М. Стрыйковского, имел в своем составе 16 000 возов,[387] что, несомненно, является преувеличением.

Письмо Пизона датируется 26 сентября, следовательно, Острожский пошел к Смоленску не ранее чем через 2,5 недели после сражения. Согласно беларусско-литовским хроникам, «в чотырах неделях князь Константин Острозский з войском литовским ходил под Смоленск».[388]

Князь Мстиславский, совсем недавно целовавший крест московскому государю, понял, на чьей стороне фортуна. К королю был послан «служебник» с листом, где объявлялась верность Сигизмунду.[389] Свои делегации с изъявлением покорности королю прислали также Кричев и Дубровна.

Но благоприятное время было упущено. М. Бельский сетовал на то, что если бы победители сразу пошли «за разбитой Москвой», то могли бы «Смоленска достать»

.[390]

Литовские войска, пришедшие под город, увидели болтающиеся на торчащих из-за стен жердях повешенные тела заговорщиков. «И узре князь Василеи Шускои з города силу литовскую и начат князей смоленских и панов вешати з города на ослядех». Тех, кто изменил государю, наместник велел вешать с дорогими подарками — кого государь в свое время одаривал шубой, «того и в шубе повисил», «а которому… дал ковш серебряной или чарку серебряну, и он (Василий Шуйский — А. Л.), ему на шею связав, да и того повесил».[391]

Тщетно литовцы пытались взять Смоленск приступом. Оставшиеся верными московскому князю смоляне вместе с гарнизоном единодушно «стояху и из града почасту исхождаху и с ними крепко бьяхуся».

Взять город так и не удалось, — кроме того, под стенами цитадели Острожский потерял значительную часть своего обоза («многие возы и телеги с скарбом оставивше»). О потере войскового имущества под Смоленском пишет и Мацей Стрыйковский.[392]

Таким образом, захват литовских обозов под Смоленском действительно имел место, только М. Стрыйковский объясняет его падежом лошадей, а официальная летопись — активными действиями В. Шуйского, вынудившего Острожского оставить «возы и телеги с скарбом».

Интересно, как освещали события после осады Смоленска польско-литовские и русские источники. Отечественные летописи говорят, что оршанский победитель, князь Острожский, вернулся «с великим срамом», тем самым как бы сглаживались результаты неудачной битвы под Оршей. Западные хроники, наоборот, пишут о триумфе, несмотря на то, что под Смоленском потерпел неудачу: «Потом король войско распустил, границу жолнерами укрепил, а князя Константина с великим триумфом в Вильне встречал…»

.[393]

Некоторые историки считали, что с этого момента и начался так называемый «оршанский трумф». На самом деле пропагандистская машина заработала несколько раньше.

«Оршанский триумф»

Ещё не были погребены все павшие на поле сражения, как королевская канцелярия составила первые официальные известия о великой победе. Трофейные знамена числом 12 штук в качестве вклада были преподнесены в соборную церковь блаженного Станислава.[394] С учетом полного разгрома четырех оперативных полков, количество потерянных знамен не кажется преувеличенным. Но численность разгромленной армии «московитов» была увеличена почти в семь раз!