Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

По сообщению венецианского посла в Венгрии, доктора Антонио Сурьяни, одно из первых посланий получил венгерский король Владислав. Сообщение от Сигизмунда датировано 12 сентября и написано было, по-видимому, в лагере под Борисовом (in castris apud Burisson).[395] Вести с литовско-русского фронта в Венецию доходили достаточно оперативно — за полторы недели. Венецианская синьория узнала от польского короля о грандиозном сражении, в ходе которого из 80 000 врагов 30 000 убито в сражении, 8 главных воевод и консилариев (vayvodse et consiliarij), 37 князей, баронов и знатных дворян, помимо этого 1500 воинов попало в неволю.

Эти же сведения канцелярия короля внесла в послания от 14 сентября магистрам Тевтонского и Ливонского Орденов.[396]

Следующее письмо было отправлено 18 сентября Папе Римскому Леону X, однако число пленных дворян указанно ещё больше: 2000 человек.[397] Послания с известиями о победе почти одновременно получают епископ Ян Конарский и кардинал Джулио Медичи.[398]

Впоследствии число убитых «московитов» возросло до 40 000. Дипломатично в этом случае высказался И. Деций, заявив, что «кто-то насчитывает и 40 000, а кто-то довольствуются в подсчете и немногим больше 30 000»

.[399] Если сам хронист только намекал читателям, что он сторонник первой озвученной цифры, то М. Стрыйковский, опираясь на Деция, уже утверждал: варваров погибло не меньше четырех десятков тысяч.

Попутно, в послании архиепископу Яну Ласскому, 25 сентября 1514 г. король озвучил другие цифры: он якобы видел «простертые на 8 римских миль горы трупов врагов, там на месте битвы лежало более шестнадцати тысяч»

[400] (выделено мной — А. Л.).

Если С. Сарницкий писал о захвате в обозе московитов 5000 коней,[401] вероятно, запасных (дети боярские в дальний поход шли «о дву конь»), то в других источниках это число было увеличено в 4 раза — до 20 000.[402]

Канцелярия Сигизмунда в своих действиях не была последовательна и еще не определилась с окончательным «подсчетом» потерь противника, однако поспешила распространить первые официальные известия, в которых отсутствовала какая-либо целостная картина битвы. Данные о численности войск брались совершенно произвольно, и вряд ли у нас имеются основания доверять тем или иным сведениям, вышедшим из-под пера королевской канцелярии с одной целью — с помощью «тьмочисленных» цифр произвести грандиозное впечатление.

Когда воины князя К. И. Острожского, ходившие под Смоленск, воротились «не солоно хлебавши», потеряв под стенами крепости часть обоза, перед канцелярией были поставлены следующие задачи: во-первых, сгладить неудачу под Смоленском, во-вторых, усилить пропагандистский эффект от Оршанской битвы. Тогда же появились первые сообщения, в которых именно Польская Корона выступала форпостом католического Запада против «схизматиков». Создателей реляций и панегириков не смутил тот факт, что оршанский победитель — князь Острожский, — как и многие его подчинённые, был православным, т. е. тем самым «схизматиком».

Завышая потери противника, в то же время были значительно уменьшены и собственные. По официальным данным в кровопролитной битве погибли «2 сиятельных барона, Зборовский и Слупецкий, которых похоронили в Вильне у бернардинцев. Из королевских воинов было убито 500, ранено много больше».[403] Скорее всего С. Гурский и другие хронисты упомянули только рыцарей, судьба же «почтовых» и рядовых воинов их не интересовала.[404]