Битва при Тюренчене

— Ну ты нахал, как любят говорить про тебя мои дочери. Сразу готов обсуждать стратегические проблемы… В роли тайного советника… Вот нахал! Впрочем, здесь, действительно, лучше. Кривотолков же в моей канцелярии полным-полно. Так и быть, уговорил. Тогда давай рассмотрим предстоящий театр военных действий, может ты со свежей головой, правда, что дельное подскажешь…

Другим вечером Татьяна играла на пианино (преимущественно, арии из опер и оперетт), а Надя и Сергей пели под ее аккомпанемент, обняв друг друга за талии. Как им было трепетно, в том числе и для разнежившегося Карцева!

— Устала! — вдруг объявила Татьяна и бросила руки на колени. — А ты, Сережа, случаем не играешь?

— У вас есть гитара? — спохватился Сергей (торкнутый Карцевым).

— Есть! — воскликнула Надя. — Мне же на именины подарили, только я ее не брала еще в руки… Сейчас принесу!

Городецкий-Карцев сел с семиструнной гитарой поудобнее на диван, быстро ее настроил под свой баритон и задумался: что же спеть? Сестры его не торопили, оценив беглый перебор и замерев в предвкушении романсов. Наконец он провел большим пальцем по струнам, прикрыл глаза и запел проникновенным, глубоким голосом: — Москва златоглавая, звон колоколов…

Все время, пока он пел, в гостиной не было слышно других звуков, хотя обитатели дома постепенно сходились в нее.

— …гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные, грациозно сбивают рыхлый снег с каблучка… — закончил тихо Сергей.

— Я не могу терпеть, простите меня! — воскликнула Наденька и, бросившись к нему, впилась в губы страстным поцелуем.

— Надя! — всплеснула руками бывшая здесь же Мария Ивановна.

— Мама! Я хочу выйти за Сергея Городецкого замуж! Надеюсь, он не откажется от меня… Никто другой мне не нужен!

— Но так не делают, это моветон. У Сергея Андреевича могут быть другие планы…

— Если Вы, Михаил Александрович и Вы, Мария Ивановна сочтете это возможным, я готов предложить Надежде Михайловне свою руку и сердце!

— Я против скоропалительных решений в таком вопросе, — твердо сказал Плец. — В Англии от времени знакомства до свадьбы должно пройти не менее трех лет.

— Три года! — ужаснулась Надин. — Да я состарюсь за это время! И все глаза выплачу, если вы не позволите нам быть вместе…

— Ты и в самом деле, милый друг, хватил. Мы ведь в России живем, а здесь свои традиции. Но год, в крайнем случае, полгода — подходящий испытательный срок для проверки чувств.

— А целоваться нам будет можно? — с робостью спросила Наденька.

— Да тебе запрещай, не запрещай, ты ведь все равно по-своему поступишь, — в сердцах сказала мать. — Но под венец только через полгода!

В следующий приход в дом губернатора Сергей почти сразу был утащен Надин в зимний сад. Пытавшуюся следовать за ними Татьяну она пресекла злым шипением и даже оскалом.

Впрочем, оставшись наедине с женихом, Наденька вдруг присмирела, но руки его не отпустила. Они сели на укромную скамью в обрамлении каких-то растений, похожих на фикусы, и замерли.

«Сережа, положись на меня, — маякнул Карцев. — Я начну и сделаю все как надо. А дальше и ты освоишься».

Он повернул голову к Наденьке, взял тихонько ее обнаженный локоть и, склонившись над ним, стал проникновенно целовать ложбинку на сочленении плеча и предплечья. Вдоволь ее понежив, потянулся ко второму локтю и проделал ту же процедуру. Надя ему совершенно не препятствовала и, закрыв глаза, тихо млела под ласками.

Осмелев, он отвел с ближайшего ушка локон и проник губами за мочку, придерживая рукой ее затылок. Девичий трепет усилился, но своей инициативы она по-прежнему не проявляла. Он продолжил в том же духе и стал целовать за вторым ушком. Руки Наденьки непроизвольно обняли Сергея за талию, а он спустился губами на шею и стал покрывать ее быстрыми поцелуями, опоясывая всю, всю, всю, отчего девушку охватила мелкая дрожь… Вдруг он сменил позицию и оказался у Наденьки почти за спиной. Обе его ладони скользнули под ее локтями и сжали нежные полные груди, не стесненные в этот раз корсетом, а губы соединились, наконец, с ее губами в сильном, страстном поцелуе. Он все длился, длился и способствовал такому усилению взаимного трепета, такому втискиванию друг в друга, что, казалось, большего соединения тел и представить уже трудно. Вталкивать языки в рот им в голову не приходило, да это было и не нужно — так пылали их взаимно втиснутые губы…

Но вот он оторвался от них и стал расстегивать пуговки на ее лифе.

— Не надо, — шепнула Наденька.

— Надо, милая, надо…

Скользнув рукой меж грудей, он извлек одну на божий свет. На молочном полушарии алел напряженный сосок в широкой кайме розового цвета. Сергей склонился, вобрал половину груди в рот и стал вглатывать сосок небом.

— О-ох! — простонала Наденька. — Как хорошо! Ты мой ребеночек, соси, соси, милый!

Тут жених предпринял заключительный шаг к допустимо возможному овладеванию своей невестой: потянулся к подолу платья (не прерывая всасываний) и после непростых манипуляций проник таки в панталоны. Тотчас он просунул кисть меж нежных ножек и властно сжал пальцами кудрявый лобок.