Битва у Варяжских столпов

Наконец, в ПВЛ присутствует несколько весьма интересных моментов, когда русь описывается как нечто отличное одновременно и от варягов, и от полян. Сообщение о походе Игоря 944 г. на Византию начинается следующим образом: «Игорь собрал воинов многих: варягов, и русь, полян, и словен, и кривичей…»^{26}

Весьма похожий перечень встречается в летописи и при описании войны Ярослава с Болеславом и Святополком в 1018 г.: «Ярослав же, собрав русь, и варягов, и словен…»^{27}

При рассмотрении состава войска Ярослава может показаться, что летописец вновь отождествляет русь с полянами, однако название данного племени последний раз упоминается на страницах летописи при описании похода Игоря 944 г., что позволяет рассматривать оба перечня вместе. Являются ли они отражением какой-то третьей концепции, или данным фрагментам есть иное объяснение? Поскольку никаких следов отождествления руси с каким-либо третьим племенем в летописи не встречается, представляется, что в данном случае летописец отразил приток в войско русских князей какой-то новой группы воинов, отличной и от полян, и от прежних варягов-руси. В результате этого процесса новый контингент вливается в наемный варяжский корпус, который теперь начинает отличаться летописцем от руси. Другой стороной этого же явления становится утрата термином варяг

четкой этнической характеристики, в результате чего впоследствии на страницах летописи он начинает обозначать европейцев вообще, особенно пришедших «из-за моря», становясь их обобщенным наименованием наподобие того, как в Московской Руси немцами

называли не только собственно жителей Германии, но и других выходцев из Западной Европы. К похожему выводу на основе анализа летописей пришел и А.Г. Кузьмин: «Один из ранних киевских летописцев понимал под “варягами” население славянского Поморья, а также областей, тяготевших к Новгороду. В XII в. западное славянство воспринималось в Киевской Руси уже как часть германо-скандинавского мира, и “варягами” теперь называют всех живущих “за морем”»^{28}. С описанием 1018 г. естественным образом связываются события 1015 г., когда призванное Ярославом множество варягов творили насилие новгородцам и женам их, за что они и были перебиты возмущенными горожанами. Бесчинства варягов в Новгороде — это первая прямая констатация в ПВЛ столкновения между местным населением и пришельцами из-за моря за полтора века их пребывания на Руси. Даже когда Владимир в 980 г. обманул варягов, с помощью которых он победил в междоусобной войне, и не дал им затребованного выкупа, летопись не сообщает о каких-либо бесчинствах со стороны этих наемников, а лишь об их желании отправиться на службу в Константинополь. Очевидно, столь резкое изменение поведения варягов в начале XI в. связано с женитьбой Ярослава на Ингигерд, дочери шведского конунга, которая произошла в 1018 или 1019 г. Стремясь сначала отложиться от отца, а затем победить в междоусобной войне Святополка, опиравшегося на поляков и печенегов, Ярослав активно привлекал в свою дружину выходцев из Скандинавии, что нашло свое отражение и в скандинавских сагах.

Сложнее объяснить выделение варягов в качестве отдельного понятия уже в 944 г., однако разгадка подобной дифференциации лежит, скорее всего, в констатации ПВЛ того обстоятельства, что «много было христиан среди варягов» при описании заключения договора с греками в следующем, 945 г. Достаточно широкое распространение среди них новой религии можно объяснить лишь их службой в Византии, где многие из них принимали крещение. О наличии там выходцев из Руси в этот период свидетельствует очень хорошее знание ситуации в нашей стране, отраженное в трактате Константина Багрянородного «Об управлении империей», написанном византийским императором, по мнению ученых, между 948 и 952 гг. Об этом же говорит и отмеченное в нашей летописи под 955 г. требовании Константинополя к княгине Ольге о присылке воинов. Хоть данное требование Ольгой и было отклонено, однако никто не мешал отдельным варягам в частном порядке наниматься на византийскую службу. Когда часть из них впоследствии возвращалась на Русь, нельзя исключать вероятности того, что с ними в Киев могли направляться и другие наемники, служившие до этого в Византии. Судя по описанию летописца, уже при Игоре варяжская дружина начала пополняться другими воинами, ее этническое единство стало размываться, и в связи с этим ПВЛ отделяет ее одновременно как от полян, так и от руси. При Ярославе данный процесс еще более ускорился, что вновь было отмечено летописцем.