Битва за Иерусалим

Очень скоро выяснилось, что танковая колонна спасена — целиком, кроме одной машины: танка Рафи. Рафи маневрировал, глядя, как удаляются остальные. В это время еще одна осветительная ракета превратила ночь в день. Иорданцы увидали одинокий танк, застрявший посреди моста, и он стал их единственной мишенью.

«Они начинили пулями каждый квадратный метр, — говорит Рафи. — Чем дольше я торчал на мосту, тем плотней становился огонь. Чтобы уйти от прямого попадания, мне не оставалось ничего другого, как болтаться, как маятник, — взад и вперед. К тому времени я был уже совсем выведен из строя — я говорю о зрении. Я просто ничего не видел. Оба глаза были залиты кровью».

Рафи попросил заряжающего, чтобы тот направлял водителя, и отдал ему свой командирский мегафон. В это время ствол пушки не был устремлен вперед, как обычно, а повернут н а б о к. Заряжающий, высунув голову наружу, ошибочно решил, что пушка находится во фронтальном положении. Он скомандовал водителю: «Вперед!», имея при этом в виду движение в сторону, куда направлена пушка. Водитель же выполнил команду «вперед» так, как он ее понял, — вперед по ходу танка.

В результате из-за этого разнобоя, вызванного кромешным мраком, танк понесся в сторону мостового ограждения. Рафи услыхал, как гусеницы скрежещут по перилам и в последнюю секунду, сообразив, что их всех ожидает, завопил изо всех сил: «Стой!», — но танк уже успел пробить ограждение, въехал в пролом и рухнул с десятиметровой высоты на землю, перевер-нувшись в воздухе башней вниз, гусеницами вверх. «На меня словно упал весь земной шар, — говорит Рафи, — заживо меня похоронив под своей страшной тяжестью».

При падении Рафи получил удар в голову и сразу потерял сознание. Экипажу удалось открыть люки и выбраться. Пострадали все: у одного была сломана рука, другого контузило в голову, третьему повредило позвоночник.

Через некоторое время Рафи пришел в себя и обнаружил, что лежит в двадцати метрах от разбитого танка. Очки исчезли. Он был один и лежал на дне вади. Вскоре он различил какие-то черные приближающиеся тени. Послышались оклики на арабском: «Кто это?». Рафи, съежившись в комок, задержал дыхание. После того как тени удалились, Рафи пополз к танку и наткнулся на остальных раненых, которые до этого не знали, что с ним и куда он делся. После случившегося все они были в тяжелом состоянии.

Рафи собрал экипаж и, так как ему мерещилось, что вади кишит легионерами, приказал всем спрятаться под мостом, в трубе для стока воды. Залезли в трубу и пытались друг друга подбадривать, чтобы не умереть с тоски, пока не отыщется какой-нибудь способ вернуться к музею Рокфеллера. Водитель и стрелок забрали из танка карты и свое оружие. Теперь оставалось только ждать.

Прошло немного времени, и они заметили, что наверху происходит что-то неладное. Там творилось что- то очень серьезное: с моста доносились крики, тарахтенье двигателей, шум машин и раскаты взрывов. Рафи представлялось, что весь этот переполох возник из-за группы, посланной на спасение его экипажа. Эта мысль не давала ему покоя. «Вся каша заварилась из-за моей ошибки», — терзал он себя. Перед глазами у него все время стояло лицо Ишая — паренька, с которым он вместе служил в танковых частях и который находился сейчас в разведке Капусты, той самой, что должна была следом за ними идти на Августу Викторию. Рафи терялся в догадках насчет судьбы, постигшей теперь разведчиков, и знал, что если спасется и выйдет живым из этой распроклятой трубы, то не сможет смотреть Ишаю в глаза.

Он не мог знать, что перст судьбы или случая, так часто этой ночью водивший за нос участников битвы за Иерусалим, повел того самого Ишая — а за ним и весь отряд разведчиков — следом за танковой колонной по ее неправильному пути.

Дело было так.

2

Как только Рафи доложил комбригу о своей ошибке, Моти вызвал командира разведки Капусту. Рафи никак не удавалось объяснить, куда он попал и где находится, а вскоре связь с ним окончательно прервалась. Моти оставалось только строить догадки, где Рафи допустил ошибку. Он предположил, что танковая колонна завернула на север по дороге, расположенной рядом с правильным поворотом на Масличную гору, и движется в направлении Шейх-Джарах. Той траги-ческой ночью это было уже второе недоразумение.

«Капуста, — приказал комбриг вытянувшемуся перед ним командиру разведки. — Догонишь танки, повернешь их назад к правильному повороту, и вместе с ними пойдешь на Августу!». Страхуясь от дальнейших ошибок, Моти взял аэрофотоснимок, расстелил его на капоте джипа разведан и показал Капусте оба поворота — правильный и тот, куда, по его догадкам, свернул Рафи. Рядом с Капустой стоял командир его головного взвода — Ишай. Он также следил за пальцем Моти, двигающимся по аэрофотоснимку. Усвоив все разъяснения, разведчики сели в джипы и покатили от музея Рокфеллера на восток. Моти проводил их, посмотрел, как они минуют танки подкрепления, все еще стоявшие у площади перед музеем, и вернулся на свой КП в полной уверенности, что случившееся недоразумение теперь безболезненно рассосется.