Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации

Строго говоря, сапожковское восстание нельзя причислять к крестьянским. Автор показаний, штабной работник, который должен все же понимать, что происходит в его собственной части, пишет в качестве резюме: «Те, от кого зависели все эти перемещения должностей, допустили огромную ошибку, что ударила по больному месту, и, мне кажется, что не трогай Сапожкова, Зубарева и других, с которыми люди сжились в боях и невзгодах, Республика не потеряла бы бригаду солдат, рвущихся в бой, как один все, спаянных революционной дисциплиной… и не видела бы тех убытков, которые принесла эта ненужная бесцельная бойня, не потеряла бы миллионы… Взять, как пример, командира бригады Зубрева Федора Андреевича… это человек, который отбывал 3 года в Киевской крепости… за политические убеждения, в 1917 году с марта был выборным в комитетах, первым снял корпус… с позиции, не дал ему идти на Петроград во время наступления Корнилова… организовал из своих односельчан отряд в феврале 1918 г. и с того момента борется не покладая рук… Он крестьянин из бедноты, и неужели же он контрреволюционер, а такие, как он – были все: кто же прав и где правда?»

В том-то вся и беда, что не были они контрреволюционерами, а совершенно наоборот. Если крестьяне протестовали против беспорядка, то этим как раз не нравилось то, что правительство стало наводить порядок. Ну а способ выражения недовольства был для того времени стандартным. А если бы товарищ Зубрев оказался не в армии, а, скажем, командиром продотряда или отряда по борьбе с дезертирами – как бы он действовал?

То-то же…

…И пожарные

В условиях кризиса государственности принципом реального гуманизма является политика, ведущая к минимуму страданий и крови, а не к их отсутствию.

Сергей Кара-Мурза. Советская цивилизация

Теперь поговорим о мерах подавления восстаний – как технологии, так и эксцессах. И снова возьмем за образец не мораль мягких диванов, а реальную практику Гражданской войны. Восстания ведь вспыхивали не только в красном, но и в белом тылу.

И. о. губернатора Енисейской губернии генерал-лейтенант Розанов приказывал:

«Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания:

1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков: если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличности таковых имеются – расстреливать десятого. (В случаях, когда речь идет о каких-то категориях населения, это оговаривается: „все мужское население“, „все взрослое население“. Здесь этого нет – стало быть, каждого десятого, включая женщин и детей? –

Е.П.).

2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны… (А женщин и детей бросать умирать с голоду на голой земле? – Е.П.)

<…>

6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно»[160].

Здесь уже немало рассказано про красных, чтобы понять, что любой большевистский деятель, отдавший подобный приказ, уже через день-два (следствие тогда было скорым) стоял бы перед ревтрибуналом, даже если бы речь в приказе шла только о взрослых мужчинах.