Битые короли

— Не тупи, Исай, — ответил тот. — Я не собирался быть в кафе. Там мой шеф ждал твоего. И если бы ты выполнил условие, мы с тобой встретились бы около кафе.

Исай метнулся к двери, прокричал охранникам:

— Задержать посетителей, которые вышли из кафе!

Охранники бросились на улицу, забегали по сторонам, а Исай услышал в телефоне вялый смех:

— Поздно, Исай! Вахлак ты, лох, лопух и лапотник!

И снова пошли короткие сигналы.

Исай был злой, обзывал себя дураком и идиотом. Как знать, может, подонок сказал правду, что его шеф находился в кафе, а может, соврал. Проверить теперь невозможно. Теперь эта заноза будет сидеть в голове до той поры, пока Борзой не окажется в его руках. Только тогда все станет на свои места.

Корозов, с неудовольствием выслушав по телефону Исая, связался с Акламиным. Тот, выслушав, негромко сказал одно слово:

— Ясно.

Опять Глеб остался неудовлетворенным, потому что ему все, буквально все было неясно.

Фаина сутки не отпускала от себя Латенина, а потом еще двое суток ни на шаг не отходила от него, где бы он ни находился. И только после этого почувствовала, что Артур возвратился в ее лоно. Оставила его в ресторане, а сама поехала в город. Из машины позвонила по телефону:

— Еду к тебе!

Покружила по городу, проверяя, чтобы за машиной не было хвоста, и только потом свернула с дороги. Автомобиль оставила у длинного многоподъездного дома, а сама пешком пробежала к соседнему. Вокруг было тихо, жара изводила всех, люди старались прятаться от солнца в тени. Она юркнула в подъезд. В темном подъезде стояла прохлада, лестничные марши узкие, стены зеленые, понизу залапанные руками. Фаина остановилась на минуту, отдышалась. Только после этого подошла к крашенной в бежевый тон двери. Машинально потянулась рукой к звонку, но вспомнила, что тот не работает, стукнула костяшками тонких пальцев в дверное полотно условным стуком. Повторила стук. И дверь открылась.

Палия прошмыгнула в квартиру. Сама закрыла за собой дверь на защелку и повернулась лицом к Борзому. Тот кивком головы показал на комнату. Она прошла за ним через маленький коридорчик, в каком двум человекам было тесно, в большую комнату.

В ней все стены были заставлены мебелью. Шкафы, сервант, уголок, диван, кресла, стол, стулья. На потолке — разлапистая люстра. На окне — темные шторы и седой тюль на гардинах.

Борзой потянул в себя воздух, поморщился, спросил:

— Это чем от тебя так несет?

Фаина ладонями натянула на бедрах юбку, улыбнулась, приоткрывая рот:

— Не чем, а кем. Это запах Латенина. Я его трое суток впитывала в себя. Кажется, обработала как следует. Артур опять замурлыкал. Речерская, свинья, чуть всю малину мне не испортила.

— Так все-таки тебе кажется, что обработала окончательно? Или обработала надежно и он снова послушно замурлыкал? — Борзой подождал. — Не побежит опять к Речерской?

Палия расстегнула верхние пуговицы блузона, стащила его через голову, стянула с себя юбку, осталась в одних стрингах, чуть подумала и сбросила их. Сложила одежду на кресло и пошла в ванную комнату:

— Пойду под душ. А ты покумекай, как этой козе хвост прищемить, чтобы не путалась у меня под ногами.

Борзой был в домашних трико, стоптанных тапочках и с голым торсом. На груди и плечах — жиденькая черная поросль. Мышцы выделялись, живот втянут, шея налитая. Если бы на этой шее была голова не с такими острыми чертами лица, Борзого можно было бы назвать заманчивым. Но мужиковатое лицо портило общую картину.

На слова Фаины сказал:

— Прижму, никуда не денется. Я был у нее, но она коленца стала выписывать. Базарила, что ее взял под свое крыло местный предприниматель Корозов. Слыхала про такого?

— Врет, когда она успела! — Палия приостановилась. — Хотя от Дончарова я краем уха слышала, что она увязла с Корозовым. Он не был у меня в разработке, но я его видела.

Борзой подошел к ней, погладил руками бедра.

— Надо смыть запах Латенина. — Улыбнулась и отстранилась. — Самой неприятно. На что только не пойдешь, чтобы добиться своего. Подожди, я быстро.

— Давай, не тяни, надо обговорить кое-что. — Он опять погладил ее, подтолкнул в спину и шлепнул по попке.

Она пустила душ, стала под прохладные струи, расслабляясь и испытывая удовольствие.

Помылась быстро, и, когда вернулась в комнату, он сидел в глубоком кресле и листал журнал. Подошла, взяла журнал и отбросила, села к нему на колени. Он взял ее за грудь:

— Речерская — это тьфу! Ее я скручу в два счета. Но пока с этим спешить не надо, у меня здесь другая идейка родилась. Задумал я хомутать Корозова. Перед самой смертью шеф замышлял оседлать его бизнес, намечал встречу с ним. Мудрил, как обычно. Да ты же знаешь. По мне, проще было взять Корозова за жабры и поставить раком, а шеф хотел своими методами сначала войти к нему в долю, а потом поставить на колени. Но сорвалось. И тогда я подумал, а почему эту игру не продолжить?

— Смотри не заиграйся. — Палия всем телом прижималась к нему. — В игры умел играть Дончаров — и то погорел, а ты способен только убивать.