Бюро волшебных случайностей

- Как же ты умудрился простудиться? – спросила я несчастного страдальца, который с любопытством поглядывал на меня через щелку.

- Мороженым объелся, - серьезно объяснил он, и я снова подивилась, до чего же он похож на Брянцева. Даже интонации те же. Мне снова стало не по себе, да так, что по спине побежали струйки пота, а в ушах противно зазвенело.

Впрочем, в комнате было душно, пахло обычно для старых питерских домов: затхлостью, плесенью, лежалой пылью. Может, все дело в этом? Я плохо переношу духоту, могу даже в обморок упасть.

В комнату наконец вошла Инна, стряхивая с рук капли воды: руки после ведра сполоснула, но почему-то не вытерла. Вошла, встала у двери и молча уставилась на меня. Видимо, ей очень хотелось спросить, зачем я опять пожаловала, но она не знала, какими именно словами это желание оформить.

Я решила пойти ва-банк:

- Инна, почему вы не сказали следователю, что у вас есть запасные ключи от квартиры Брянцева? – спросила я в лоб. – Вы понимаете, чем это вам грозит?

- Пойдемте на кухню, - прошелестела Инна, заливаясь краской – некрасиво, пятнами, которые просвечивали даже сквозь волосы.

Пройдя по длиннющему коридору, свернувшему под прямым углом, мы очутились в огромной пустой кухне, размером даже больше Инниной комнаты. Невероятно грязные стены, в доисторические времена выкрашенные зеленой масляной краской, уходили к темному, в потеках и проплешинах, потолку. Дощатый пол тоже когда-то был выкрашен, но предположить, в какой цвет, я бы не рискнула. У стены скучились три газовые плиты, отмыть которые было бы не по зубами целому полку уборщиц, вооруженных «Комет-гелем». А на липкие клеенки, покрывающие убогие столики, и вовсе невозможно было смотреть без слез. На колченогий табурет у одного из них Инна кивнула:

- Присаживайтесь. Ой, подождите.

Она схватила жуткую тряпку, серую и засаленную, и смахнула с табуретки крошки. Сцепив зубы, я присела на краешек: все равно брюки загажены линючим котом. Мутить меня начало еще в комнате, но сейчас тошнота плескалась уже на уровне ушей: на одной из плит стояла ведерная кастрюля, в которой варилось откровенно несвежее мясо.

Мне приходилось жить пусть не в нищете, но все же в изрядной бедности. И я могу сказать определенно: дело не в содержимом кошелька, а в содержимом головы. Если у тебя есть крыша над головой, а в кране – вода, всегда можно привести свое жилье пусть в относительный, но все же порядок. А если тебе наплевать на все, то ты бедный, в первую очередь, мозгами. Не скажу, что я образец аккуратности, в моей квартире частенько царит настоящий кавардак, но вот вонючей антисанитарии просто не терплю.

- Ну? – я посмотрела на Инну в упор.

- Если бы я сказала, что у меня есть ключи, меня начали бы подозревать, - глядя в пол и теребя полу замызганного, когда-то цветастого халата, пробормотала Инна. – А как вы узнали, что они у меня есть?

- Дайте их мне, пожалуйста! – резко потребовала я, игнорируя ее вопрос. – И упаси вас Боже кому-нибудь сказать, что они у вас были и что я их у вас забрала. Подумайте о сыне.

Инна испуганно открыла рот. Похоже, ей давно не мешало бы наведаться к стоматологу.

- Несите ключи! – рявкнула я, теряя терпение. – Думаете, я не знаю, от кого у вас сын?

Инна охнула и испарилась. И минуты не прошло, а передо мной уже лежала связка: один большой ключ от ригельного замка и два маленьких от английских.

- Всего хорошего. Можете не провожать.

Я забрала ключи и пошла по коридору к выходу. Бабка выглянула было из своей конуры, но я уже захлопнула за собой дверь.

Печать? Ну и плевать на печать. Может, ее хулиганы сорвали! Впрочем, из предосторожности я залепила глазок соседней двери «Орбитом».

Уже вставив ригельный ключ в замок, я сообразила, что с печатью что-то не так. Нет, на первый взгляд все в порядке. Но только на первый. Буквы на печати слегка расплылись, а сама бумажка покоробилась.

Все ясно! Дверь уже открывали. Причем постарались сделать это так, чтобы издалека было незаметно. Если бы это сотворили менты, они бы элементарно приклеили новую бумажку. А тот, кто открывал дверь, ее просто аккуратно отклеил. Уж не знаю, как. У меня, например, есть паровые щипчики для волос на батарейках.

Я осторожничать не стала, просто открыла один замок, другой, дернула дверь. Бумажка порвалась, ровно пополам. Вторая дверь тоже открылась без проблем. Я закрыла обе за собой и осталась стоять в темноте.

И снова на меня напала противная дрожь, к горлу подступили тошнота. Захотелось сесть на пол и плакать, долго-долго. А потом уснуть, прямо на полу. И больше никогда не просыпаться.

Укусив себя за палец, я вскрикнула от боли и заставила себя пройти в ближайшую комнату. Тишина давила. Мне показалось, что пахнет смертью, кровью – сладко и дремотно. Но этого просто не может быть, одернула я себя. Брянцев лежал в другой комнате, даже не в соседней, а через одну. Если я зайду туда, то увижу на паласе контуры его тела, обведенные мелом, бурые пятна засохшей крови…