Бюро заказных убийств

– Теперь перехожу ко второму пункту. Почему шеф именно мне доверил временное руководство своим бюро? Ответ очень прост: он видел, что с точки зрения этики я уже на полпути к вашему сумасшествию, понимал, что ни при каких условиях не нарушу слово чести. Я доказал это своими последующими действиями, всеми силами старался как можно точнее исполнять функции секретаря: исправно пересылал телеграммы, переадресовывал информацию по телефону, передавал приказы, удовлетворял все просьбы относительно денег. Я намерен и впредь честно выполнять данное мистеру Драгомилову обещание, хотя ваши действия вызывают у меня ужас и протест, но поступать буду так, как считаю правильным. Разве это не логично?

Последовавшая пауза оказалась очень краткой. Луковиль встал, подошел к Холлу и подал руку. Остальные последовали его примеру. Затем Старкингтон внес предложение о выделении из средств бюро солидных сумм для помощи вдове Демпси и поддержки семьи – вдовы и детей – Харрисона. Последовало непродолжительное обсуждение, а как только суммы были определены, Холл выписал чеки и передал Мергветеру для передачи семьям погибших.

Затем собрание приступило к обсуждению главного вопроса: как противостоять кризису и каким образом реагировать на предательские действия отступника. Не принимая участия в дискуссии, Холл, откинувшись на спинку кресла, слушал выступления и внимательно наблюдал за поведением странного сообщества. На совещании присутствовали семь человек, причем все, за исключением Хааса и Луковиля, выглядели как интеллигентные джентльмены средних лет, типичные представители состоятельного класса. Трудно было поверить, что в элегантной комнате собрались хладнокровные наемные убийцы. Точно так же казалось невероятным, что эти невозмутимые люди чудесным образом выжили в жестокой войне, что велась против них. Половина сотрудников уже погибли. В Бостоне остался только Хановер, в Нью-Йорке – Хаас, в Чикаго – Старкингтон со сломанной рукой, а в Сент-Луисе – любезный гостеприимный хозяин Мергветер.

– С удовольствием прочел вашу последнюю книгу, – склонившись к Холлу, прошептал Мергветер, едва в обсуждении возникла пауза. – Ваша аргументация в пользу промышленного производства и против производства ремесленного безукоризненно убедительна. Но вот толкование закона снижающихся эффектов показалось не столь доказательным. Здесь готов поспорить.

И этот человек без зазрения совести убивал, как и все эти вполне себе интеллигентные господа! Поверить в это можно было, лишь признав их невменяемыми. После совещания Уинтер Холл возвращался в город на трамвае вместе с Хаасом и с изумлением узнал из беседы, что перед ним бывший профессор, специализировавшийся на древних языках: греческом и санскрите. Луковиль оказался специалистом по культуре Востока, Хановер когда-то работал директором одного из лучших учебных заведений Новой Англии, а Старкингтон возглавлял редакцию известной газеты.

– Но что заставило вас изменить род деятельности? – осторожно поинтересовался Холл.

Они сидели в открытой части вагона. Трамвай уже въехал в центр города, и тротуары заполняли выходившие из театров люди.

– Жажда справедливости, – ответил Хаас. – К тому же эта работа оплачивается намного лучше, чем преподавание древних языков. Если бы появилась возможность начать жизнь заново…

Однако продолжения фразы Уинтер Холл так и не услышал. Трамвай на мгновение остановился на перекрестке, и Хаас, видимо, внезапно заметив нечто чрезвычайно важное, не сказав ни слова, не простившись даже взмахом руки, легко спрыгнул с площадки и исчез в подвижной толпе.

Следующим утром Холл понял, что произошло. В газетах появилось сенсационное сообщение о таинственной попытке убийства. Хаас попал в больницу со сквозным ранением легкого. Врачебный осмотр показал, что жизнью он обязан неправильному расположению сердца, иначе пуля попала бы в цель. Но странность заключалась не в этом, а в том, что никто из окружающих не слышал выстрела. Хаас внезапно рухнул среди плотной толпы, а оказавшаяся рядом с ним женщина заявила, что за мгновение до этого слышала слабый, хотя и отчетливый, металлический щелчок. Шедший впереди мужчина тоже вроде бы слышал нечто подобное, но наверняка сказать не мог.

«Полиция в растерянности, – писала газета. – Пострадавший недавно приехал в город и тоже ничего не понимает: утверждает, что не знает, кто мог бы совершить покушение на его жизнь, и даже не помнит, чтобы слышал щелчок, но утверждает, что ощутил сильнейший удар в том месте, куда попала пуля. Сержант уголовной полиции О’Коннел считает, что выстрел произведен из пневматической винтовки, однако начальник уголовной полиции Рэндалл отрицает версию и заявляет, что хорошо знает подобное оружие, а потому уверен, что незаметно использовать его в толпе практически невозможно.