Бивуаки на Борнео

Мне пришлось выстрелить в воздух, и тогда наконец появился человек, направившийся к нам в крохотной пироге. Когда он подъехал, его лодка была на три четверти полна воды, непрерывно просачивавшейся сквозь дыру в днище. Повинуясь врожденному практицизму первобытного человека, он не считал нужным заделывать отверстие, которое все же позволяло ему переправляться через реку. Чтобы вернуться назад, достаточно было вылить воду из лодки, а пока она опять набиралась, человек уже достигал противоположного берега. У этой системы, не уступавшей в точности песочным часам, имелись даже свои преимущества: у соседей пропадала охота брать взаймы лодку для более дальних переездов.

Во всяком случае, так как пирога была слишком мала, было решено, что она сделает два рейса и заберет сначала Ги и Жоржа, а потом меня. Но едва она удалилась, как тут же вернулась обратно, направляемая сильными ударами весла. С тремя пассажирами на борту она решительно тонула! Только после трех рейсов в оба конца — как в классической задаче с волком, козой и капустой — мы оказались, целые и невредимые, на другом берегу. И то лишь благодаря лихорадочным усилиям пассажиров, вычерпывавших во время переезда воду — как падавшую с неба, так и проникавшую сквозь дно лодки!

Часть III

В ЦЕНТРЕ БОРНЕО

Глава одиннадцатая

Нетерпеливый вдовец. Кабаны плавают. Благонравный крокодил. Даякские войны.

В деревне нас встретили почти как членов племени, вернувшихся из далекого путешествия. Так как я отсутствовал дольше моих товарищей, на меня смотрели с удивлением:

— Это ты, туан, — говорили одни, — а мы уже думали, что ты умер!

— Нет, — шутили другие, — он женился на пунанской женщине, и она не хотела его отпускать!

Одним из первых пришел меня встретить М’Буи Джалонг, даяк лет тридцати, столько раз водивший меня на охоту за кабанами. Но я тут же увидел, что произошло несчастье: на нем было традиционное одеяние вдовцов — туника и лубяная набедренная повязка, а также конический головной убор из пальмовых листьев.

— Моя жена умерла, родив мне третьего ребенка, — сказал он. — Ребенок жив, но у меня с ним много хлопот. Мне приходится делать всю женскую работу: носить воду, дрова, очищать рис, варить еду и кормить ребятишек.

Я попытался утешить его, заверяя, что такой молодой здоровый парень, как он, сможет быстро найти себе другую жену. Но он печально покачал головой:

— К несчастью, обычаи нашего племени не разрешают вдовцу жениться до конца года…

Я заметил, что уже 10 декабря, и, значит, ему недолго осталось ждать, но это, как видно, не очень-то ободрило его.

— Теперь меня нужно называть Эмбан Джалонг, — важно сказал он мне.

Дело в том, что у даяков имени человека предшествует определение, меняющееся в зависимости от семейного положения: Таман — если его первый ребенок девочка, М’Буи — если это мальчик, Эмбан — когда этот человек вдовец, и так далее… Стало быть, достаточно знать чье-либо имя, чтобы немедленно установить его гражданское состояние.

Но доблестный охотник посетил меня не только затем, чтобы пожаловаться. Воспользовавшись минутой, когда поблизости никого не было, он сообщил мне:

— Кабаны начали переправляться через Бахау. Завтра, если хочешь, мы можем пойти на охоту.

Я с энтузиазмом встретил это известие, ибо момент, когда кабаны начинают переправляться через реки, — счастливое время для охотников. Дважды в год, в июле — августе и в декабре — январе, эти животные предпринимают массовые миграции с севера на юг Борнео. Они идут небольшими группами или стадами, насчитывающими иногда несколько сот голов; при этом они неизменно следуют одними и теми же тропами и переправляются через реки в определенных местах, хорошо известных даякам, которые поджидают их там и истребляют.

Едва только первые животные переплывут реку, по деревням разносится весть: «Кабаны плавают». Тотчас же все мужское население бросает свои обычные занятия и устремляется к тем переправам, которые с читаются лучшими; вооружившись копьями и заряжающимися с дула мушкетами, они устраиваются на берегу, противоположном тому, откуда прибывают свиньи.

Одинокому кабану охотники дают переплыть реку и убивают его лишь тогда, когда он достигает берега, но по отношению к группе животных такая тактика не годится, поскольку часть из них могла бы прорваться сквозь смертоносный барьер. Поэтому, как только свиная орда добирается до середины реки, охотники прыгают в свои маленькие пироги, спрятанные под береговым откосом, и, издавая восторженные крики, сильными ударами весла направляют лодку к своим, конечно же более медлительным, жертвам.

Тогда начинается беспощадная бойня; несчастные животные удирают, плывя со всей быстротой, на какую они только способны, но их настигают одного за другим и осыпают ударами копий под победный вой. Раненые животные и трупы уносятся течением и подбираются ниже другими охотниками или даже, когда не хватает рук, женщинами и детьми.