Благодать

Я рос расистом. Хотя мне еще даже нет пятидесяти лет, я хорошо помню то время, когда Юг применял легальную форму апартеида. Магазины в деловой части Атланты делились на отделы для белых мужчин, белых женщин и на отделы для цветных. На бензоколонках было два фонтана, из которых можно было пить: один — для белых, другой — для цветных. Мотели и рестораны обслуживали только белых клиентов, а когда «Билль о Правах» объявил такую дискриминацию незаконной, многие владельцы закрыли свои заведения. (Я посетил музей, посвященный жертвам Холокоста, который находится в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия, и был глубоко потрясен показанными там зверствами нацистов против евреев. Однако больше всего меня поразил зал в самом начале выставки, в котором демонстрировалось, как на ранних стадиях дискриминации законы против евреев (магазины «только для евреев», парковые скамейки, комнаты в отелях и фонтаны с питьевой водой) были явно скопированы с законов сегрегации в Соединенных Штатах.)

Лестер Мэддокс, позднее выбранный губернатором штата Джорджия, входил в число протестующих владельцев ресторанов. Закрыв свои закусочные «цыпленок-гриль», он открыл мемориал в память умершей свободе, изобразив «Билль о Правах» в гробу, обитом черной тканью. Чтобы удержаться на плаву, он торговал клюшками и рукоятками для топоров трех размеров — «папа», «мама» и «малыш» — предназначенными для того, чтобы бить демонстрантов, пропагандирующих права черного населения. Я купил одну из таких рукояток на деньги, полученные мной за мою писанину. Лестер Мэддокс иногда заходил в нашу церковь (его сестра была членом общины), и именно там я понял, как неустойчива теологическая основа моего расизма.

В 1960-е годы из священников набирались отряды, и по воскресеньям приходила их очередь патрулировать все входы, чтобы черные «нарушители порядка» не беспокоили нас. У меня до сих пор сохранилась карточка из числа тех, что священники отпечатывали и раздавали всем демонстрантам, выступающим за гражданские права, которые могли появиться:

«Поскольку мы верим, что мотивы вашей группы неясны и чужды учению, которое несет слово Божие, мы не можем оказать вам гостеприимство и со всем уважением просим вас немедленно покинуть эту территорию. Писание не учит нас, что «люди братья, а Бог — их Отец». Он — Создатель всего, но Отцом Он является только тем, кто возродился духовно. Если кто-то из вас пришел сюда с искренним желанием познать Иисуса Христа как Спасителя и Господа, мы будем рады общаться с каждым из вас лично от имени Слова Божия».

(Единодушное постановление пастора и священников, август 1960 года)

Когда Конгресс утвердил «Билль о Гражданских Правах», наша церковь открыла частную школу, предназначенную для белых, куда подчеркнуто не допускались черные ученики. Несколько «либеральных» членов покинули церковь в качестве протеста против того, что детский сад отказал черному профессору принять его дочь, но большинство из нас оправдали это решение. Год спустя коллегия церкви отказала в членстве студенту Карверского Библейского Института (его звали Тони Эванс, и через некоторое время он стал известным пастором и проповедником).

Мартина Лютера Кинга Младшего мы обычно называли «Мартин Люцифер Кун» (англ, coon — хитрец, ловкач; негр, чернокожий). Мы говорили, что Кинг состоит в партии коммунистов и является агентом марксистов, а это едва ли подобает священнику. Только намного позднее я оказался способен оценить моральную силу этого человека, который, наверное, в большей степени, чем все остальные, внес свой вклад в то, что Юг не развязал неправедную расистскую войну.

Мои белые коллеги по школе и по церкви смеялись над телевизионными кадрами, где Кинг сталкивался с шерифами с Юга, полицейскими собаками и горящими домами. Мы не понимали, что поступая таким образом, играем на руку Кингу. Он осознанно искал таких личностей, как шериф Булл Коннор, и словно по сценарию разыгранные сцены столкновений, включающие в себя избиения, заключения в тюрьмы и другие жестокости. Он был уверен в том, что если самодовольная нация увидит зло расизма, утверждающегося в самых безобразных и крайних формах, она сплотится в борьбе против этого. «Христианство, — часто говорил он, — всегда настаивало на том, что крест, который мы несем, возвещает о короне, которую мы наденем».

Кинг написал о своей внутренней борьбе за прощение в «Письме из Бирмингемской городской тюрьмы». За стенами тюрьмы южные пасторы объявляли его коммунистом, толпа кричала «Повесить негра!», а полицейские обрушивали свои дубинки на спины людей, пришедших его поддержать. Кинг пишет, что ему пришлось поститься несколько дней, чтобы достичь той духовной дисциплины, которая была необходима ему для того, чтобы простить своих врагов.