Благородный Дом. Роман о Гонконге

«И-и-и, — с удовольствием вспоминал он. — Шлюхи Золотой Страны — самые лучшие и самые доступные гуйлао во всем мире, а гуйлао такие дешевые по сравнению с гонконгскими девицами! О-хо-хо! Так славно было иметь дело с ними: пахнущие дезодорантом подмышки, шикарные груди, ляжки и задницы. Но лучше, чем в Вегасе, нет нигде. Помнишь ту золотоволосую красотку: выше меня ростом, а как легла…»

Зазвонил его личный телефон. Он поднял трубку, как всегда раздраженный тем, что пришлось установить его. Но выбора не было. Работавшая у него много лет секретарша вышла замуж и уволилась, а жена прочно усадила на её место свою любимую племянницу. «Конечно же, чтобы шпионить за мной, — мрачно думал он. — И-и-и, ну куда деваться мужчине?»

— Да? — ответил он, гадая, что нужно жене теперь.

— Ты не звонил мне целый день… Я жду уже столько часов!

Сердце екнуло при звуке этого голоса: вот уж никак не ожидал услышать его. Раздражение мигом улеглось. Как сладко она говорит на кантонском, как сладки её «нефритовые врата»!

— Послушай, Маленькое Сокровище, — примирительным тоном заговорил он. — Твой бедный Батюшка был очень занят сегодня. У меня…

— Тебе просто больше не нужна твоя бедная Дочка. Придется мне утопиться или найти другого, кто бы нежно любил меня, о-о-о…

У него даже давление подскочило, когда он услышал плач.

— Послушай, Сладкоречивая Малышка, встретимся сегодня вечером, в десять. Закатим пир из восьми блюд в Ваньчае, в моем люб…

— В десять слишком поздно. И я не хочу никакого пира — я хочу бифштекс, я хочу пойти в пентхаус в «Ви энд Эй» и пить шампанское!

Он застонал про себя: там его могут увидеть и донести тайтай. О-хо-хо! Но зато как он возвысится в глазах друзей и врагов, всего Гонконга, появившись в «Ви энд Эй» со своей новой любовницей Венерой Пань, молодой восходящей звездой телевизионного небосклона, которая была не прочь продемонстрировать свои прелести.

— В десять я позвоню…

— В десять слишком поздно. В девять!

Он попытался быстро перебрать в уме все договоренности на сегодняшний вечер.

— Послушай, Маленькое Сокровище, я…

— В десять слишком поздно. В девять. Думаю, теперь я умру, потому что тебе уже все равно.

— Послушай. У твоего Батюшки назначены три встречи, и я…

— О, у меня даже голова разболелась! Я тебе больше не нужна, о-о-о… Этому жалкому существу придется вскрыть себе вены, или… — Он заметил, как изменился её голос, и внутри все перевернулось от этой угрозы. — Или снизойти до других, не таких значительных, как её досточтимый Батюшка, но таких же богатых и…

— Хорошо, Маленькое Сокровище. В девять!

— О, ты действительно love меня, да?! — Венера Пань говорила на кантонском, но это слово произнесла по-английски, и его сердце екнуло. Для современных китайцев английский стал языком любви: в их родном языке романтических слов не было. — Скажи мне! — потребовала она. — Скажи, что ты love меня!

Он смиренно исполнил приказание и положил трубку. «Маленькая сладкоречивая шлюха, — с раздражением думал он. — Ну что ж, в свои девятнадцать она имеет право быть требовательной, и вздорной, и упрямой с тем, кому почти шестьдесят. Ведь с ней ты чувствуешь себя двадцатилетним, твой царственный ян блаженствует. И-и-и, а ведь Венера Пань — это лучшее из того, что у меня когда-либо было. Дорогое удовольствие, но, и-и-и, о таких мускулах в „золотой лощинке“, как у неё, писал легендарный император Хуан!»[123]

Его мужское естество шевельнулось, и он с наслаждением почесался.

«Ух и задам я этой шлюхе сегодня! Куплю дополнительное приспособление особо большого размера, колечко с колокольчиками. О-хо-хо! Будет извиваться у меня как змея!

Да, а пока подумаем насчет завтра. Как подготовиться к завтрашнему дню?

Позвони своему знакомому Великому Дракону, Главному Сержанту Тан-по в Цимшацуй и заручись его помощью. Пусть его люди проследят за тамошним филиалом и всеми филиалами в Коулуне. Позвони в „Блэкс“, и Родственнику Дуну из огромного банка „Дун-По“, и Родственнику Улыбчивому Цзину, и Хэвегиллу, чтобы договориться о дополнительной наличности против ценных бумаг и акций „Хо-Пак“. Ах да! Позвони своему очень хорошему другу Джо Джэкобсону, вице-президенту „Чикаго федерэл энд интернэшнл мерчант бэнк“ — у его банка активов на четыре миллиарда, и он тебе очень многим обязан. Очень многим. Их ведь так много, тех, кто в большом долгу перед тобой, — и гуйлао, и цивилизованных людей. Звони всем!»

Ричард Кван вдруг резко вышел из мечтательного состояния, вспомнив о звонке Тайбаня. Внутри все сжалось. «Вклады „Нельсон трейдинг“ — золото в слитках и наличные — просто огромны. О-хо, если „Нельс…“»

Раздраженно звякнул телефон.

— Дядя, мистер Хэпли на линии.

— Привет, мистер Хэпли, как приятно поговорить с вами. Прошу прощения, раньше был занят.

— Ничего, мистер Кван. Я лишь хотел, с вашего позволения, уточнить пару фактов. Первое, беспорядки в Абердине. Полиция…

— Ну, это вряд ли можно назвать беспорядками, мистер Хэпли. Несколько шумливых, нетерпеливых людей, вот и всё. — Ему был противен и канадско-американский акцент Хэпли, и необходимость быть вежливым.