Благословение небес

Яну хотелось быть безразличным. Он говорил себе, что этот старик, так похожий на него самого, ничего для него не значит, и тем не менее вдруг услышал свой голос, который спрашивал:

— Сколько ему еще осталось? Доктор развел руками.

— Кто знает? Неделя, месяц, год, может быть, больше. У него Слабое сердце, но сильный дух, и сейчас он сильнее, чем когда-либо, — заметил доктор, надевая светлый плащ, который подал ему Ормсли.

— Что вы хотите сказать этим «сильнее, чем когда-либо»? Врач недоуменно улыбнулся.

— То есть как это что? Я хочу сказать, что ваш приезд очень много значит для него, милорд. Он произвел на герцога поразительный эффект, я бы даже сказал — чудодейственный. Обычно он ворчит на меня, когда плохо себя чувствует, а сегодня едва не сжал меня в объятиях, крича, что к нему приехали вы. Если честно, мне было приказано «пойти взглянуть на вас», — признался доктор, — хотя, конечно, это нужно было сделать незаметно. — Засмеявшись, он добавил: — Он сказал, что вы красивы, как дьявол.

Ян постарался заглушить в себе все эмоции и никак не прореагировал на эти слова.

— Всего доброго, милорд, — попрощался доктор. — Леди, — он повернулся к сестрам герцога, которые беспокойно выглядывали в коридор, и приподнял шляпу.

— Пойду погляжу на него, — объявила после ухода доктора Гортензия и, повернувшись к сестре, сурово предупредила: — Смотри, не надоедай Яну своей болтовней. И не вмешивайся, — скрипучим голосом добавила она, поднимаясь по лестнице.

В течение следующего часа Ян мерил шагами комнату, а Чэрити с величайшим интересом наблюдала за ним. Единственным, чего ему сейчас не хватало, было время, и именно время он сейчас терял. При таких темпах к моменту его возвращения в Лондон Элизабет успеет родить своего первенца. А ведь до того, как он сможет появиться перед ее дядей, ему еще нужно встретиться с отцом Кристины и сообщить ему о расторжении помолвки.

— Ведь ты не уедешь сегодня, правда, мой дорогой мальчик? — неожиданно спросила Чэрити.

Сдержав вздох раздражения, Ян покачал головой.

— Боюсь, мне придется уехать, мэм.

— Его сердце будет разбито.

— Он выживет, — жестко ответил Ян, подавив желание сказать ей, что сомневается в том, что там есть чему разбиваться.

После этих слов старая леди уставилась на него так пристально, что Ян не мог понять, то ли она задумалась о чем-то своем, то ли пытается угадать его мысли. Задумалась, наконец решил он, когда она встала и сказала, что он обязательно должен посмотреть рисунок с воробьями, который сделал его отец еще мальчиком.

— Как-нибудь в другой раз, — отказался Ян.

— Я думаю, это нужно сделать именно сейчас, — она по-птичьи склонила головку набок.

Мысленно проклиная ее, Ян снова начал отказываться, но потом вдруг подумал, что это поможет ему убить время, и согласился. Она провела его по длинному коридору в комнату, которая показалась

Яну личным кабинетом его деда. Войдя туда, Чэрити задумчиво приложила палец к губам.

— Где же этот рисунок? Ах, да, вспомнила, — радостно сказала она. Просеменив к письменному столу, она провела по дну ящика, будто ища скрытый замок. — Тебе он понравится, я уверена. Где же этот замок? — бормотала она, прикидываясь рассеянной, забывчивой старушкой. — Ах, вот же он! — воскликнула Чэрити и выдвинула ящик. — Он, должно быть, здесь, — сказала она, указывая на открытый ящик. — Поройся в бумагах и найдешь.

Ян отказался рыться в чужом столе, но Чэрити не страдала особой щепетильностью. Засунув руки в ящик по локоть, она вытянула толстую пачку бумаг и бросила на стол.

— Так, а какой же из них я искала? — разбирая их, приговаривала она. — У меня уже не те глаза, что были раньше. Ян, милый, ты не видишь здесь птичку?

Ян оторвал от часов раздраженный взгляд, чтобы взглянуть на разложенные листки, и остолбенел. Прямо на него со множества рисунков смотрел он сам. Вот он стоит за штурвалом своего первого корабля, который положил начало его флоту, вот он идет мимо сельской деревушки в Шотландии с молоденькой деревенской девушкой, которая подняла к нему смеющееся лицо, вот он шестилетний — очень серьезный, сидит верхом на своем маленьком пони, вот он семи-, восьми-, девяти — и десятилетний… Помимо рисунков, здесь были дюжины подробнейших отчетов о жизни Яна — начиная с общих описаний и кончая конкретными событиями с точным указанием мест и дат.

— Ну что, нашел птичку, дорогой? — невинно поинтересовалась Чэрити, пристально изучая не бумаги, разложенные на столе, а самого Яна, у которого начала пульсировать жилка на шее.

— Нет.

— Тогда она, должно быть, в классной! Конечно, — радостно прощебетала старая леди, — она наверняка там. Как это на меня похоже, сказала бы Гортензия, — сделать такую глупую ошибку.

Ян оторвал взгляд от этих наглядных доказательств того, что дед пристально следил за его жизнью почти с самого рождения, во всяком случае, с того момента, как он начал выходить за пределы дома на своих собственных маленьких ногах, и посмотрел ей в лицо.

— Гортензия не слишком проницательна, — улыбнулся он. — На мой взгляд, у вас хитрости побольше, чем у лисы.