Благословенный

— Ваше Величество, неужели же представители благородного дворянства будут заседать в одном собрании со смердами, их бывшими рабами?

Тут уж возмутился я.

— Знаете, уж если они берут у этих «смердов» оброчные деньги, то, верно, смогут смирить гордыню и присутствовать с ними в одном зале. В крайнем случае, никто никого не держит: они всегда могут встать и уйти!

— Александр Павлович, — не сдавался мой первый министр, — может, всё-таки не надо нам никакого Собора? Правительствующий Сенат сможет сделать всё наилучшим образом!

— Пока господа сенаторы показывают образец бестолковости и безделья! Однако дело даже не в этом. Обратите внимание, в английском парламенте, столь близком вашему сердцу, две палаты: Лордов и Общин. Вот и у нас тоже будет палата Общин в виде Земского собора. А иначе это не сработает: ведь и посейчас английская палата Лордов в основном лишь служит декорацией, а вся политика происходит в Палате Общин!

В итоге, после долгих обсуждений, решили, что первое собрание Земского собора произойдёт в 1800 году, а пока будут надлежаще устроены волостные правления. В этом был свой смысл: чтобы в Таврический дворец прибыли подходящие разумные люди, надо было дать крестьянским избранникам время поработать в волостных учреждениях.

Проблемы с бывшими «посессионными» и «приписными» крестьянами решались ещё несколько лет. Разумеется, всех пришлось принимать на жалование; но проблема была в том, что очень многие крестьяне ни за какие деньги не хотели возвращаться на заводы, предпочитая работать у себя на земле. Объяснялось это высокой ценой хлеба на Урале, делавшей крестьянский труд довольно выгодным, несмотря даже на низкие урожаи. Лишь после того, как мы наладили подвоз южного хлеба по Каме и Чусовой, и цены на него очень сильно упали, удалось вернуть крестьян на заводы.

Глава 17

Тем временем я продолжал дипломатические переговоры с европейскими державами. Сегодня у меня сразу два визитёра: с утра будет швед, а после обеда — испанец.

Курт фон Стединг — шведский посол, давно уже был знаком мне. Его пытливый, настороженный взгляд говорил о большом нервном напряжении, в котором находился посланник юного короля Густава-Адольфа. После несчастного сватовства короля к моей сестре отношения со Швецией оставались напряженными:

— Рад видеть вас, господин посол. Прежде всего, разрешите заметить, что, несмотря на появление между нашими странами ещё одного молодого государства, я всё ещё почитаю наши державы самыми близкими соседями. Давайте же по-соседски обсудим наши дела!

— Полагаю, первым вопросом будет заключение брака вашей августейшей сестры и моего монарха? — полуутвердительно спросил фон Стединг.

— Да, — подтвердил я, — эта история оказалась незаживающей раной на наших отношениях. Неужели король не изменил своего мнения насчёт вероисповедания своей супруги?

Задавая этот вопрос, я уже знал ответ: угрюмое выражение на физиономии шведа не оставляло на этот счёт никаких сомнений.

— Увы, Ваше Величество, наш король твёрд в своих убеждениях!

Кто бы сомневался…

— Довольно печально, что ваша страна не желает примкнуть к прогрессивному круг держав, допускающих равенство и религиозную свободу. Впрочем, я не намерен что-то диктовать вам; не хотите — как хотите. Пусть ваш король ищет себе счастья в немецких княжествах — там полным-полно кривобоких, но очень сговорчивых невест… Ладно, покончим с этим: у нас есть и иные предметы для обсуждения.

— Я очень внимательно слушаю! — сразу же оживился шведский посланник.

— Как вы знаете, положение дел на морях, что служат важнейшими торговыми путями и для вашей, и для нашей державы, крайне неспокойно и неблагоприятно для какой-либо негоциации. Война Англии с Францией, на стороне которой теперь выступают и испанцы, влечёт настоящее бедствие в лице каперов. В своё время, при блаженной памяти бабке нашей Екатерине, в подобной ситуации наши страны объединялись в Лигу вооружённого нейтралитета. Не пора ли нам вспомнить этот союз, и возродить его к славе и выгоде наших держав?

— Мы были бы счастливы защитить наше судоходство; однако, Лига времён Екатерины Великой включала в себя ещё и Данию, и Пруссию! — справедливо заметил швед.

— Пруссия не в счёт. У них по сю пору нет военного флота. Дания — несомненно, важный элемент безопасности на морях, особенно в Балтике. Думаю, вашим державам следовало бы определиться с взаимными претензиями, заключив трактат о нерушимости границ. После этого мы могли бы заключить трёхстороннюю конвенцию, установив демилитаризованный статус Балтийского моря.

— Что вы имеете в виду? — заинтересовался фон Стединг.

— Представьте. Что вашей стране нет более нужды оборонять своё побережье и тратить огромные деньги на строительство флота. Датские Зунды будут перегорожены мощными оборонительными линиями, которые не пропустят внутрь Балтийского моря военные корабли третьих стран, а мы, Балтийские державы, выведем свои морские силы в Северное море.