Благословенный

Сэр Чарльз дипломатично поклонился, благодаря за предложение. Английский флот поживал не то, чтобы очень уж хорошо: после атаки Де Винтера на устье Темзы базировавшиеся там эскадры Северного моря и Канала лишились четырнадцати линейных кораблей и трёх десятков других судов; более пяти тысяч моряков погибло или дезертировало. Но неприятности на этом не кончились: голландцы вошли в устье реки Медоуз и разрушили Чатемские верфи, взорвав доки и, в числе прочего, спалив огромные запасы корабельного леса. Теперь лорды Адмиралтейства спешно собирали новый флот Канала, отзывая боеспособные суда из Средиземноморской эскадры и из Вест-Индии. Конечно, поражение не было критическим — у англичан оставалось чуть менее двухсот линейных судов, что сильно больше, чем у всех их врагов вместе взятых.

— Правительство его Величества короля Георга — мрачно ответил Уитворт, — заинтересовано в поставках корабельных материалов. Навряд ли продукция русских верфей отвечает высоким стандартам Королевского флота!

— Вот как? Жаль! А вот Батавская республика оказалась более сговорчива…

— Простите?

— Видите ли, Чарльз, поскольку вы так не захотели приобрести наши суда, мы продали их голландцам! И те клиперы из Эвера — тоже.

Лицо Уитворда пошло красными пятнами.

— Правильно ли я понимаю, что вы передали самое современное морское вооружение нашим злейшим противникам?

— Простите, Чарльз! Я очень вам сочувствую; конечно же, для вас всё это крайне неприятно. Но поймите и вы нас — мы просто не смогли утерпеть: уж больно выгодные подвернулись условия! Представляете, мы списали почти четверть нашего долга перед голландскими банкирами, а остальную сумму очень выгодно реструктурировали!

— Сколько кораблей вы продали им?

— Все. Мы продали все устаревшие линкоры и фрегаты Балтийского флота, а также 47 быстроходных грузовых клиперов, и заключили контракт на постройку ещё полутора сотен!

Выражение лица Уитворда стало вдруг таким кислым, будто он разом проглотил годовую матросскую пайку лаймов, и теперь демонстрировал всему миру вызванные этим опытом эмоции.

— А ещё меня несказанно удивили испанцы. Купили у нас шесть ветхих линкоров и фрегатов. То есть просто совершеннейшее старьё, годное только в лом! И зачем они им нужны — ума не приложу… В общем, господин посол, вы подумайте насчёт закупки у нас кораблей. Последнее время они пользуются успехом! Правда, на ближайшее время наши верфи сильно загружены, но года через два мы сможем поставить вам первоклассный товар!

На Уитворда было больно смотреть.

— Я передам ваши предложения нашему правительству! — кланяясь, сообщил он, и практически выбежал из моего кабинета.

И чего он, спрашивается, взъелся? Свобода торговли и мореплавания же! Наверное, просто не в себе, получив последние новости из Ирландии…

* * *

Восстание на Зелёном Острове вспыхнуло сразу в нескольких графствах. 2 марта 1797 года британское правительство объявило военное положение в Ирландии, и приступило к репрессивным мерам по обезоруживанию населения. Это стало последней каплей: лорд Фитцжеральд, самый компетентный в военном деле лидер мятежников, не ожидая французской поддержки, наметил начало всеобщего восстания на 23 мая. В назначенный срок многие графства Ирландии были охвачены восстанием, сопровождающимся резнёй протестантов и лоялистов. В Дублине мятежники собрались в парке Стивенс-Грин и атаковали дом лорда-лейтенанта. Попытки защитить резиденцию, выставив артиллерийскую батарею, окончились неудачей; откуда-то с крыш домов и из-за изгородей артиллеристов стали обстреливать из штуцеров, и вскоре прислуга орудий была перебита.

30 мая в Ирландии стало известно об акции голландского флота, разгромившего в Норе небоеспособные из-за мятежа эскадры Северного моря и Канала. Эта новость вызвала взрыв энтузиазма: восстание стало всеобщим. Под знамёна «республики Коннахт» разом встало более 100 тысяч ирландцев!