Благотворительность семьи Романовых, XIX — начало XX в.

Тем не менее, необходимость в преобразованиях была очевидной и в начале XX столетия ведомство императрицы Марии, не меняя базовых принципов женского воспитания и образования, приступило к реформированию учебно-воспитательной части институтов. В первую очередь следовало отразить в законодательстве изменения, происшедшие с конца XIX в. Преимущество в призрении по-прежнему отдавалось представительницам дворянства и чиновничества. «в институты принимаются на бесплатные вакансии дочери лиц недостаточного состояния, преимущественно имеющих военные или гражданские чины, и потомственных дворян», – говорится в принятых в 1902 г. „Правилах приема воспитанниц в институты Ведомства императрицы Марии, управляемые на основании общего устава“ <…> на своекоштные же вакансии допускаются, кроме указанных лиц, также дочери личных дворян, духовенства, потомственных и личных почетных граждан и купцов как русских, так и иностранцев, если последние занимаются торговлей в России»[748]. Эти правила касались не всех заведений. Смольный, Патриотический и ряд других институтов допускали в свои стены только дочерей офицеров и чиновников, в крайнем случае, не служивших потомственных дворян. Единственным заведением, принимавшим на бесплатное призрение дочерей не дворян, был институт императрицы Марии.

В Мариинский Донской, Керченский Куликовский, Нижегородский Мариинский, Оренбургский императора Николая I, Тамбовский Александринский и некоторые другие губернские институты с разрешения опекунских советов принимались приходящие воспитанницы, то есть те, которые только учились, а также полупансионерки, находившиеся в институте в дневное время. Такие институты назывались полуоткрытыми. В принципе допускался прием приходящих воспитанниц в закрытые институты, но для этого требовалось разрешение императрицы. Правилами оговаривалось, что количество «…приходящих учениц в закрытых губернских институтах должно быть соображено с удобством помещения воспитанниц в классах и ни в каком случае не может быть более 5 % от общего числа комплектных воспитанниц в институте. Число бесплатных приходящих в каждом институте не должно превышать 3 % от общего числа воспитывающихся в заведении…»[749]. Как видим, руководство Ведомства императрицы Марии стремилось к тому, чтобы закрытое воспитание и обучение оставались преобладающими.

В начале XX столетия речь, разумеется, уже не шла о том, чтобы оградить девиц от пороков внешнего мира. В это время власть была озабочена тем, чтобы в головах представительниц привилегированных сословий не укоренялись политически нежелательные мысли. Поэтому их общение с представительницами других сословий, по мере возможного, ограничивалось. К этому стремилось и руководство институтов. Вопрос о настроении умов институток приобрел особую важность в годы Первой русской революции. В наибольшей степени он беспокоил, судя по архивным материалам, руководство Полтавского института. В 1905 г. оно обнаружило, что среди воспитанниц существует «революционный» кружок, о чем и сообщило ведомству императрицы. Начальница института сокрушалась, что в заведении, где воспитывались «…преимущественно дети помещиков и военных, в среде которых преобладает консервативный элемент, тем не менее, нашлись некоторые поклонники Короленки (М. Г. Короленко. – Прим. авт.

) и его воззрений…»[750]. У одной из воспитанниц нашлось издание этого автора, дозволенное цензурой. Ее с подружками и объявили политически неблагонадежными. Начальница института признавала, что разговоры воспитанниц на общественно-политические темы – не более чем «… громкие слова, на довольно наивной детской подкладке»

[751]. Но, как сообщает она далее, неблагонамеренные настроения отдельных воспитанниц стали известны за стенами института и «…об этом заговорили некоторые родители…»[752]

.

Логика понятна – надо было спасать репутацию заведения и искоренять «крамолу». Не придумали ничего лучше, как обыскать в присутствии воспитанниц тумбочки и пюпитры, то есть парты. Следствием был скандал. Однако, начальница нашла книги «…весьма нежелательные по своему содержанию для учащихся девиц, несколько брошюр того же Короленко из дозволенных цензурой, но ни в коем случае не соответствующих взглядам о цензуре институтских начальств»[753]. Руководство ведомства императрицы, в принципе, разделяло эту точку зрения, но энтузиазм руководства Полтавского института выходил за рамки разумного, и историю с «революционным кружком» тихо замяли. Петербургские женские институты пережили бурные революционные события без эксцессов. Скорее всего, их руководству удалось удержать под контролем настроение умов воспитанниц.