Благотворительность семьи Романовых, XIX — начало XX в.

Однако в начале XX столетия ведомство императрицы в полной мере осознало роль семьи в процессе воспитания и обучения учащихся. В марте 1907 г. приняли «Утвержденные главноуправляющим правила для родителей учениц женских гимназий Ведомства учреждений императрицы Марии», которые возлагали на них ответственность за религиозное воспитание и поведение учениц вне стен гимназии. Родители и «заступающие их место» – родственники, опекуны – должны были содействовать «начальству гимназии в том, чтобы ученицы соблюдали правила и указания гимназии относительно учебных занятий»[766]. На родителей возлагалась обязанность обеспечивать дочерей книгами и учебными пособиями, информировать руководство о том, будет ли девочка ходить в гимназию и возвращаться из нее одна или в сопровождении кого-либо из взрослых, просматривать дневники и еженедельно «удостоверять» это своей подписью, письменно сообщать о причинах непосещения занятий и невыполнении домашних заданий, а в случае болезни более двух недель, представлять справку от врача. Родители призывались «не уклоняться от приглашения в гимназию для объяснений относительно ученицы»

[767]. Правила содержали и перечень обязанностей для учениц, не утратившие, кстати, актуальности в наше время – выполнять «в точности» все требования учебной дисциплины, являться на занятия одетыми «опрятно и по форме, без украшений в одежде и прическе»[768]

. Броши, цепочки и прочее категорически запрещалось. Приходить в гимназию надо было так, чтобы успеть к утренней молитве. Правила требовали «посещать аккуратно уроки под опасением за несоблюдение этого правила быть не допущенными к экзаменам и оставленными в классе на второй год, по определению педагогической конференции»[769]. Поскольку обучение было платным, такое средство поддержания дисциплины являлось весьма действенным. Женские гимназии ведомства императрицы в то время, по существу, ничем не отличались от гимназий Министерства народного просвещения, и их принадлежность к благотворительному ведомству была не более чем данью традиции.

В начале XX столетия женские учебно-воспитательные заведения императрицы, отвечая требованиям времени, ввели профессиональное обучение – хозяйственно-рукодельное или педагогическое. В 1901 г. по инициативе попечителя педагогических курсов в Петербурге, великого князя Константина Константиновича (внука Николая I, сына Великого Князя Константина Николаевича) была образована комиссия для выработки проекта реформирования столичных женских педагогических курсов. Она пришла к выводу о необходимости создания в структуре Ведомства императрицы Марии высшего педагогического учебного заведения – института.

По утвержденному в июне 1903 г. Положению женский педагогический институт являлся открытым государственным высшим учебным заведением, имевшим целью давать специальное образование представительницам всех сословий. Он готовил учительниц «…для всех классов женских учебных заведений, а равно, классных и домашних наставниц»[770]

. Для практических занятий при нем существовала женская гимназия, названная «Константиновской». В пединститут принимались девицы не моложе 16 лет, окончившие женские институты Ведомства императрицы Марии, гимназии и другие, приравненные к ним, заведения различных ведомств. Выпускницы средних учебных заведений, окончившие учебу с наградами, принимались без экзаменов, но не позже, чем через два года после окончания предварительной учебы. Все прочие, говоря современным языком, абитуриентки подвергались экзаменам «по предметам и в объеме», определявшемся педагогической конференцией вуза. Позже был установлен порядок, согласно которому, не имевшие наград абитуриентки зачислялись по конкурсу аттестатов. В «Правилах приема в императорский женский педагогический институт», изданных в 1916 г., указано: «в институт принимаются по конкурсу аттестатов и наград девицы, с успехом окончившие курс по преимуществу женских институтов и гимназий Ведомства учреждений императрицы Марии и равных им по правам женских учебных заведений»[771]. Поступавшие должны были иметь в аттестате удовлетворительную оценку «хотя бы по одному из иностранных языков»[772]. Если абитуриентка поступала не в год окончания предыдущего учебного заведения, то от нее требовалось «свидетельство о благонадежности». Лица иудейского вероисповедания, помимо необходимых документов, должны были представлять удостоверение от градоначальника на право жительства в Петербурге.