Благую весть принёс я вам (СИ)

В этот раз Костореза со спутниками поджидали двое Павлуцких - отец и сын. Приехали говорить о свадьбе младшего Палуцкого и Огнеглазки, дочки Светозара. Жар, не будь дураком, препроводил их в общину. Отец Огневик, увидевши такое, растаял, пригласил к себе. Лебезил и заискивал, разве только свой сан не уступил. Оно и понятно: спасители рода! Избавители от голода. Не чудо ли?

Головня видел их, выходящих из жилища Отца. Они были веселы и беспечны, и духи радости витали над ними, а родичи счастливыми криками приветствовали их.

- Конец голоду! - вещал Отец Огневик. - Конец испытаниям! Празднуйте, люди! Празднуйте избавление от бед! Долго Огонь испытывал нашу веру, вёл нас через ледяную пустошь невзгод и потерь. Маловерные сдались и ушли в чёрную бездну, но мы, сохранившие надежду, достигли блаженных чертогов. Слава, слава Творцу жизни и мудрости Его! Страшные бедствия обрушил Он на нас, но очистительное пламя выжгло скверну. Воистину нет пределов милости Его!

И люди, тесным полукругом стоявшие перед ним, вопили "Слава!" и валились на колени, полные восторга и священного трепета, а старик смотрел на них и улыбался - лукавый, хитрый лис.

Жених Огнеглазки - высокий, рыжий, широкоплечий - вышагивал меж Светозаром и Яркой, а сзади вертелся Огонёк, нашёптывал что-то будущему родственнику, хихикал. Тот улыбался и кивал, поводя вокруг холодным взором, и видно было, что привык он к почёту, не впервой ему такая честь - Огонь коснулся его дланью, и удача сопутствовала ему. Перед Отцом не робел, шёл спокойно, смотрел прямо, не пряча глаз - второй Светозар, могучее подспорье Отца. И Огнеглазка, двигаясь следом, смущалась и млела, с тихой радостью глядя ему в спину.

Они шли к нартам, на которых приехали гости, и общинники двигались вслед за ними, переползали на коленях и выли как помешанные: "Долгих лет жизни Отцу... счастья Павлуцким... здоровья молодым". Мужики цокали языками, разглядывая приведённых ими лошадей. Щупали их за ушами и выше холки, толковали меж собой:

- На полтора пальца жира будет. Добрая скотина. Должно, целую зиму на воле паслась.

Все были восхищены и преисполнены ликования. И только Сполох злобствовал, не мог забыть поругания своей семьи. Выступив навстречу, крикнул с горькой ухмылкой:

- Да восславим мудрость Отца нашего Огневика, забравшего у нас Большого-И-Старого во имя торжества Огня и посрамления маловерных. Да преклоним головы пред неиссякаемой милостью его, спасшей наши души от скверны...

Припухшие от недосыпа глаза его смотрели на Отца с вызовом, нечёсаные волосы торчали во все стороны. Загонщики повалили дерзкого на снег, заткнули ему глотку, потащили в жилище. Слышно было, как он вырывался из их рук и кричал - бешено, зло: "Чёрные пришельцы... Знак судьбы... проклятье на вас всех...".

Мачеха его припала к ногам Отца Огневика, взмолилась:

- Кто по молодости не безумствовал, Отец? Дай ему срок, и он исправится.

Старик надменно задрал бороду.

- Сегодня прощу - ради счастья внучки. Но видит Огонь, допрыгается он у тебя, засранец.

Потом был обряд Приобщения и праздник - неистовый, бурный, неудержимый. Веселились как в последний раз. Счастье переполняло людей, но счастье это было с горчинкой - весть о страшных пришельцах, виденных Жаром со спутниками по пути к месту обмена, отравила Артамоновым радость. Снова и снова расспрашивали Огонька и Жара-Костореза о необычайной встрече с жуткими созданиями, снова и снова прислушивались к шуму ветра - не приближаются ли отродья Льда? Тревога донимала людей, не позволяла целиком отдаться радости.

Отец Огневик, одетый торжественно - в лисий меховик с колпаком из лап чернобурки, перепоясанный шерстяным кушаком с серебряными нитями, - забрался на крышу своего жилища, громогласно взывал оттуда к Господу, благодарил за милость и просил о защите. Висевшие на его поясе железные и бронзовые фигурки зверей и птиц позвякивали, стукаясь друг о друга. Жених водил пригнанных в подарок кобылиц и коров вокруг дома старика, а тот высекал огнивом искры над каждой скотиной и вёл счёт: "Одна корова, две коровы, три коровы...". Потом объявил, изображая Огонь: "Девицу я дал - пусть станет началом людей. Скот я дал - пусть даст большой приплод. Священный огонь да зажжётся! Приди, о покровитель семейных уз!". Затем бросил огниво в трубу, где его поймал Светозар.

Мужики скакали на лошадях вокруг стойбища, кидали друг другу зашитое в мешок тело собаки, утопленной ради такого случая в проруби; парни прыгали через поставленные торцом сани, перетягивали кожаный ремень; девки водили хоровод вокруг костра, пели песни. Пьяное молоко лилось рекой. Огнеглазка безвылазно сидела в жилище Отца, стерегла своё счастье. Ей не полагалось участвовать в торжестве - она должна была тихо маяться в уголке и ждать своего часа.