Бледное солнце Сиверии

Горячее женское тело, бархатистая кожа… Моя рука, словно обладая собственным разумом, захотела пройтись по возбуждающему взгляд изгибу бедра. А затем заползла на её мягкий живот… Желание набежало жаркой сбивающей с ног волной.

Давно такого не ощущал. С Заей было как-то по-другому.

Рука прошлась по спине Руты, и она тот час же прогнулась.

И я скользнул внутрь неё… Сначала медленно, стараясь прочувствовать каждую секунду этого приятного блаженства.

Девушка спала и во сне чуть застонала. Её приоткрытый рот, глубокое дыхание, податливость и ещё влажность там, внизу — от этого всего вдруг стало до одурения приятно, и я поцеловал её в плечо, впиваясь губами в ласковую кожу.

Двигался по-прежнему медленно, не спеша… Волна блаженства, аж до мороза по коже, потом следующая… зубы заскрежетали, и я еле-еле сдержался. А хотелось с силой войти, обхватить её шею… Темп рос, а с ним начинала стираться реальность. Дыхание прерывалось, как от быстрого бега.

Кажется, я зарычал. Секунда и… но тут девчушка подо мной резко вздрогнула, сдерживая свой крик… Вот он предел, и её… и мой…

Чуть отдышавшись, я встал и осторожно оделся.

Хотелось пить. Стараясь не разбудить Руту, я подобрал оружие, и вышел в сени. Тут же жадно припал губами к заиндевелому ковшу.

Вчерашний вечер на удивление отчётливо запечатлелся в памяти. Не думал, что сиверийки могут быть такими страстными и… изобретательными. А ведь кто-то мне говорил, что чужие женщины всегда слаще, и с этим не поспоришь.

Пожалуй, неплохо, что я согласился остановиться у Руты. Воспоминания о Зае сейчас были далеки. А мелькнувшая было мысль о том, что я делаю что-то неправильное, тут же растворилась в иных более приятных мыслях. Я ещё не придумал своим действиям оправдания, но знал, что обязательно это сделаю. А перед глазами всё ещё виделось обнажённое тело Снеговой: её тонкая талия, небольшая грудь…

Так «засмотрелся», что не заметил выбоины и с грохотом рухнул в сугроб.

— Твою мать! — выругался я, поднимаясь.

На дворе было морозно. Небо заалело в ожидании солнца.

А чего я так рано вскочил с постели? — мелькнула мысль. Отчего-то я представил себя каким-то котом-проказником, самым наглым образом сожравшим хозяйскую сметану. — Куда мне так рано бежать? Демьян, поди, ещё спит.

Дом Молотова был в посёлке самым большим и богатым. Его огораживал высокий частокол, скрывающий от любопытных глаз, все, что происходило за его пределами. У ворот дежурила стража в лице трёх крепких мордоворотов. Вооружены они были весьма недурно.

Вчера, когда я уходил отсюда, здесь стояли другие люди. Сегодняшние парни выглядели суровей.

— Чего тебе? — выступил вперёд один из них.

Я пояснил, что меня приглашал Демьян.

— Хозяин ещё спит. Заходи позже, — бросил стражник и отвернулся.

Ну, так и думал.

Пройдясь по улочке, я вскоре очутился у трактира. На пороге стоял прихорошившийся Тихон. Он хмуро глядел куда-то в сторону, тихо матерясь себя под нос.

— Слава Святому Тенсесу! — бросил я ему, подходя ближе.

Корчаков тут же мерзко улыбнулся.

— О, господин Сверр! — жизнь в Сиверии повлияла и на его говор. — Рад вас видеть. Хозяин сказал, чтобы вы заходили в наш трактир, не стеснялись. Прошу, — Тихон широко открыл дверь.

Я вдруг понял, что моё лицо само собой скорчило презрительную мину. Корчаков это увидел, но лишь снова заискивающе улыбнулся.

В трактире было душно и темно. Тихон заскочил следом за мной и торопливо стал зажигать свечи.

Открылась дверь и внутрь вошло несколько человек. По виду либо лесорубы, либо охотники. Они расселись за свободными столами и потребовали выпивки.

Тихон проворчал и скрылся за дверью. Тут же выскочило пару парнишек. Они бросились к стойке и принялись разливать спиртное.

— Вам сюда, — предложил Корчаков, указывая на лавку у окна.

Мне накрыли стол, принесли жареные ребрышки. Остальное разглядеть не успел.

— Из печи, ещё горячее, — пояснил Тихон, присаживаясь напротив.

Чего-чего, а такого панибратства я не ожидал.

— Всю ночь готовил? — грубо спросил у трактирщика.

Корчаков улыбнулся своей скользкой улыбкой и налил мне чарочку.

— По утрам не употребляю, — сказал я.

— Не откажите, примите за счет заведения.

Мужики, сидевшие чуть поодаль, гоготали, словно гуси. Из их разговора стало ясно, что перед утреней работой, они решили пропустить чарку-другую.

— Говорят, вы у Снеговой остановились, — сказал Корчаков.

Его компания мне не сильно нравилась.

— Ну да, у интендантки.

— Снегова никакая не интендантка, — хмыкнул Корчаков. — Грязная кровь…

В его лице просквозило презрение. Своей последней фразой он вызвал из моей памяти образ старика Северского.

Честно говоря, у меня вдруг родилось желание вмазать своему шурину, да так, чтоб все зубы повылетали. Но я сдержался.

— Её муженёк, пьянь подзаборная, вот он был интендантом у Хозяина. Пил по-чёрному… Даже молотовское добро позакладывал. Когда Хозяин узнал, чуть шкуру с него не спустил, — лицо Тихона снова расплылось в такой же гадкой усмешке.

Он, судя по всему, шкуру бы точно спустил.