Бледный Курильщик

— Сомневаюсь, что он полностью сдался. О, нет. Вокруг ведь много маленьких деревень, не так ли? Много ферм в глуши? В таких местах люди могут просто исчезнуть, и это спишут на нападение диких животных или индейцев. К тому же, отсюда до Бостона и Филадельфии ежедневно ходят пакетботы[5], которые с одинаковым успехом могут перевозить как честных торговцев, так и убийцу. Нет, я сомневаюсь, что он оставил свое призвание. Возможно, сейчас это случается крайне редко, только в голубую Луну, и он не совершает ничего подобного здесь, в Нью-Йорке, но он наверняка находит, где позабавиться… где унять свой голод. Это происходит где-то поблизости, уверяю вас.

— Хм. — Кэтрин чуть наклонила голову. — Полагаю, как у констебля, у вас есть предположения касательно его личности?

— Он, конечно же, игрок. Почти наверняка любит азартные игры и карты. Кроме того, я думаю, что ему нравятся низшие пороки. Скорее всего, он живет один и довольно часто навещает шлюх. Я уже заходил к мадам Блоссом, чтобы расспросить ее о постоянных клиентах, но меня быстро оттуда выгнала довольно крупная негритянка, которой, казалось, понравилась идея проломить мне голову.

— Мадам Блоссом — благоразумная деловая женщина, — возвестила Кэтрин. — Список ее клиентов не подлежит разглашению. Что касается азартных игр, то половина мужчин города носит рубашки, которые принадлежат другой его половине.

— Я хочу знать, — заговорила Минкс, — как все это произошло. Я имею в виду… как он схватил вас и вашу жену, и как вы сбежали. Как вам удалось напасть на его след. Всю историю.

Покончив с едой, Джон Кент некоторое время молчал. Отодвинув тарелку, он снова набил трубку и прикоснулся к ней пламенем свечи. Сквозь клубы голубого дыма его взгляд блуждал между Кэтрин и Минкс. Наконец, он заговорил:

— Раз вы так хотите, то представьте…

* * *

— … улицы района Лаймхаус[6]

ночью с лампами, горящими местами тускло, местами ярко в зависимости от того, за что было уплачено. Это был мой район, и моя ответственность. Ах, Лаймхаус! Доки, узкие переулки, местные морские предприятия, люди и ситуации, которые возникали у них из-за морской торговли. Одно время Лаймхаус был болотом — полагаю, вам это известно, мадам Герральд. Неудивительно, что по ночам из призрачной трясины выползали какие-то твари и ходили по Лаймхаусу в облике людей. Конечно, случившееся не стало для меня сюрпризом, учитывая все то, что я видел во время своих обходов служа констеблем, но я никак не мог игнорировать хитрость этой конкретной рептилии.

Все началось с убийства обычного пьяницы — человека, хорошо известного в округе и считавшегося местным оборванцем, танцующим на улице за несколько пенсов. Его нашли спящим в переулке, только его сон сопровождался перерезанным горлом, а пальцы его рук, которые с такой готовностью держали чарки с ликером, купленным для него щедрыми идиотами, были отрезаны. Был составлен рапорт, тело увезли на телеге — скорее всего, сбросили в реку, — и жизнь в Лаймхаусе потекла своим чередом.

Простите, у меня трубка погасла. Мне так нравится моя трубка. Момент. — Сие недоразумение было быстро исправлено, и рассказ продолжился:

— Итак, прошло две недели. Следующим, через три улицы от первого убийства, был найден пожилой уличный музыкант. Снова перерезанное горло и снова отрезанные пальцы. В тот момент я почувствовал, что к моему затылку прикоснулся холодный коготь. Схема убийств

… Я тогда еще подумал, что это кто-то, кто убивает с большой скрытностью и с большой… радостью, по-другому и не скажешь. И этот человек выбрал мир Лаймхауса, чтобы в нем выступить. Мир быстрых приходов и уходов, безликих встреч, теней, ищущих другие тени в тавернах и переулках… изменчивый мир… мир экипажей, приезжающих и уезжающих, и отчаявшихся женщин, согласных на все ради пары монет. Все это было моим миром для патрулирования. Мой народ — каким бы он ни был — нужно было защищать. Ну, я хоть и не был единственным констеблем в Лаймхаусе, но эти убийства происходили на моей территории. Как я уже сказал, это входило в сферу моей ответственности, и поскольку я планировал продолжать оставаться констеблем насколько это возможно, я был полон решимости действовать соответственно. Однако все, что я мог сделать в тот момент — это опросить местных жителей, но это ни к чему не привело.

Прошел месяц, затем другой. Потом нашли маленького уличного мальчишку восьми лет от роду. Убит. Приметы те же. После этого я объявил в тавернах награду в пять фунтов за любую достоверную информацию. Стали поступать бессвязные сообщения, но ни одной настоящей зацепки. У меня было искушение обратиться за помощью в ваше агентство, мадам Герральд, но мне было трудно выделить даже те пять фунтов, а моя Лора занимала скромную канцелярскую должность в компании, производившей морские канаты. Я просто не был в состоянии заплатить ваш обычный гонорар — по слухам, я знал, насколько он высок.

— Что-нибудь можно было устроить, — отозвалась Кэтрин.