Блеф во спасение

— Мама, привет! Как ты? Да тут дождь проливной. Налетел хрен знает откуда, хорошо, что в Петергоф не поехали. Около Невского, прячемся под навесом… Новости? Да откуда мне знать, я же телевизор не смотрю. Нет, всё нормально. Хочу сегодня прямо купить билеты, но тут уж как получится. А ты чем печку растапливаешь, ведь газет с гулькин нос осталось? Мам, ты вот что. На втором этаже в правом книжном шкафу мои учебные материалы по греческому языку. Они мне нафиг не нужны. Возьми тетрадку и сожги. Всю, сегодня же. Мам, сделай это. Пожалуйста. Костёр тоже не копите, мусор весь этот. Бумажками, бумажками. Пока у вас дождя нет, надо! Ага. Да, поцелуй папу. Скамейку он шикарную сделал. Так что лучше бы я с вами осталась. Но тут уж не угадаешь, вот такое хреновое лето. Всё, позвоню потом. Целую.

Он услышал, как Лена выдохнула и положила мобильный на туалетную полочку. Звук текущей воды изменился на прерывистый. Чувствуя жар в области затылка, мужчина сделал над собой усилие и ушёл вглубь номера. Умница, Ленка. Какая же ты умница. Про красоту сейчас лучше не думать.

Низкие серые тучи летели над тихим подмосковным местечком под 45 градусов с такой скоростью, словно опаздывали на конкурс самого низкого и мокрого облака в истории метеонаблюдений. Екатерина Владимировна знала интонации своей дочери. Если та с таким нажимом просит что-то сделать, её просьбу надо исполнить в точности. Объяснения потом. Как правило, весьма весомые и продуманные. На втором этаже в крошечной библиотеке книги и журналы, тетради и учебники расставлены в образцовом архивном порядке. Чего иного ожидать от выпускницы вуза, поселившегося в здании бывшей Славяно-греко-латинской академии. Найти тетрадку в клеенчатом переплёте, какие раньше продавали за 45 копеек, было секундным делом. Ещё через час налетевший ветер развеет остатки золы, в которую превратился листочек с записью о приезде в Москву весной 1495 года посланца Софии, авантюриста Петроса Ставракиса, и эпизод с лошадью и грязью. На полях там красовалась рожица мультяшного чертёнка с высунутым языком и подпись «соврамши». На конференции городскую легенду о потерянном ключе она рассказывала на полном серьёзе… А теперь концы — в огонь. Мысль, она материальна? Этот факт учёные уже доказали. Но как осуществить материализацию мысли, они пока не додумались. Лена вышла из ванной освежённая и довольная.

— Лен… — офицер военной разведки с позывным Индус стоял лицом к окну, засунув руки в карманы, — а почему шеф назвал тебя княжной?

— Ох, — она села на кровать, качая головой, удивляясь собственной не детской наивности, но простодушию, — прости, Миш. Давай потом? Это ведь к делу не относится, правда?

— Не надейся, милая, относится. Обещаю, всё будет хорошо. Ты так и не поняла, что мне можно доверять? За тобой сейчас охота начнётся. Увела от родных внимание, молодец, одобряю. Но я должен что-то понимать, прежде чем начнётся программа, когда рассуждать будет уже некогда.

— Ты уверен, что никаких паучков, жучков на этот раз нет?

— Проверил по максимуму. Нас вообще никто не подслушивает. Даже, как ты выражаешься, автор сценария. Ты спрашивала, что в этой истории не бутафорское, а настоящее? Сокровище в Кремле. Историческая ценность, без фантастических загогулин. Ключ в твоей голове. Твоя голова и моё… оружие

— Ладно. Будь по-твоему. По матери я Фаворская. Княжна. Имение в Тверской губернии. Это не секрет. София Палеолог родила двенадцать душ детей, но все линии её потомков угасли вместе с династией Рюриковичей. Её дочь Елена Ивановна была супругой великого князя литовского и короля Польши Александра Ягеллона, а ещё были инокиня Александра, Дмитрий Жилка и будущий государь Василий III. Единственная ветка, сведения о ком не идентифицированы, а значит, родовое проклятие Палеологов, перешедшее на русскую династию, на неё не подействовало, это праправнучка Анастасия Мстиславская. Она была замужем за Симеоном Бекбулатовичем, кукольным царём при Иване Грозном. У них родилась дочь Елена. Спасая её, родители тайком отдали девочку на воспитание тверскому боярину Фаво-рову. А потом она вышла замуж за его единственного сына. Всё это — семейное предание, не более. Записанное моей бабушкой. Не более, пойми… Включи телевизор.

— А кто их проклял, Рюриковичей? Мне казалось, это Грозный грешил.

— Тот, чьё обещание не выполнила София. Обратить Русь в латинскую веру. Тот, кто заказал расписать Сикстинскую капеллу. Всё, тихо!..