Блеф во спасение

— Кочетовой я стала в двадцать пять лет. Фактически. На четыре года. А когда стала работать в эфире, менять бренд уже было нельзя. Слушателям о браках и разводах объяснять не принято. Давай следующий вопрос.

— Значит, Фаворская. Откуда Елена Фаворская о музее в Твери знала?

— В Тверской губернии у моего прадеда были владения. Приезжала туда уже во взрослом возрасте, заходила и в музей. Лёшке, кстати, мама моя совет дала отправиться в те края, даже познакомила с потомком денщика нашего. Тот в девяностые здорово разбогател, как ни удивительно, честным трудом.

— Значит, ты — аристократка древнего рода?..

— Знаешь, как в советском анекдоте. Вы говорите по-английски? Yes, I do. А что толку? — вздохнула она, оглядываясь по сторонам. Отвлекаться на незапланированные встречи с коллегами лишнего времени не было. Ещё метров сто, и они свернут с улицы Дубовой Рощи к монорельсовой дороге и выйдут прямиком к главному входу в телецентр. — Кстати, мои предки были военными, типа сегодняшней федеральной службы охраны при государях.

— Нам это рассказывали в академии, — закивал напарник, — егеря?

— Лейб-гвардии егерский полк. Мой предок Константин Павлович ещё в чине поручика освобождал Шипку от турок. Турецкие пушки вертикально впаяны в ограду полкового храма в Санкт-Петербурге, собора Преображения Господня. Меня крестили тоже там… Сколько себя помню, даже пионеркой, в семье всегда отмечали Яблочный Спас. Дни рождения не так важны были. Только два раза не получилось — в девяносто первом я специально раньше из спортивного лагеря приехала яблоки собирать. И путч. В девяносто восьмом не поехала в командировку, собиралась к бабушке на дачу. И дефолт. Давай паспорт, нас уже ждут в кафе. Ты иди первый умывайся…

Штативы, микрофоны, сумки, кто-то несётся вслепую, прижав палец к уху — там переговорная жабра. Останкино даже в мирное время — муравейник и пчелиный улей одновременно. Экспонента напряжения в обществе на этой кухне превращается в пожар в бане, куда запихнули буйно помешанных. По лестнице вверх задом наперёд, потому что впереди идёт сопровождаемый министр, а на ступеньку ниже репортёра — так же одними ногами видит путь телеоператор, поскольку глаза и руки у него в камере. Артистам цирка и шоу пантомимы не снилась пластика корреспондента, ввинчивающего голову в беседу двух высокопоставленных лиц, когда руки на уровне ремня брюк ещё и стенографируют услышанное. Крик, стук дверей, цокот шпилек секретарш и скользящие спортивные тапки администраторов прямого эфира. Безумству храбрых спеть тут никто не сумеет, засмеют. Романтика ночных монтажей, вёрстка, опережающая поступление версий информационных агентств, люфт для новостных молний и молниеносные комментарии. Это телевидение. Там, где человек человеку друг, товарищ и ужин, нет места привязанностям. Лишь дружба или тайная зависть. Наркотик творческого беспокойства, что всех тут оказавшихся подсаживает на иглу адреналина под названием «эфир». Фразы, цитаты, погони, перестрелки… Всё на пару, всё в полутонах, безразмерно и безотчётно. Летучки слетают с воспалённого самолюбия, как чешуя с рыбы. Взгляд в коридоре, удачный сюжет — ты халиф на час. До следующего утра.

— Доброе утро, старый!.. Угораздило тебя спозаранку дежурить, или у главных редакторов уже суточные смены? — Лена расцеловалась с высоким худощавым брюнетом, у которого глаза казались спелыми сливами, явно от пары бессонных ночей. — Уж извини, что я тебя дёрнула? Как сценплан?

— Да ты что, мама дорогая! Уже в работе, собкора загрузили планами города и недовольством жителей, девчонки роют в видеотеке старые кадры с пролётками. Эксперт, которого ты посоветовала, согласился сразу. Сказал, давно собирался выступить с разгромным заявлением. Эта дама из гильдии туристических фирм обещала синхрон в обед. Ты нам день сделала!

— Сюжет на четыре минуты я вам сделала в prime-тайм, — засмеялась бывшая радиоведущая, и с удовольствием вцепилась в свежий рогалик, — есть ещё одно к тебе заманчивое предложение. На счёт прессухи…

Со стороны вестибюля раздался шум оживления. На прямой эфир в ток-шоу первого канала шло какое-то очень важное лицо. Молодцы в чёрных костюмах с оттопыренными боками держали периметр, перед охраняемым телом словно бежала волна пустоты, распугивая зазевавшихся. Перемещаясь к лифтам, большой начальник внезапно сбавил скорость и скосил глаза на пару посетителей кофейни Maks, где собирались телевизионщики. Веки зло сузились. Не более секунды он смотрел на миловидную блондинку в бейсболке и худого брюнета с пропуском на шее, потом двинулся дальше.

— Выпуски телекомпании «Заря» за сегодня и завтра мне на стол, — проговорил он и взялся за сотовый телефон, — доктор, подключайтесь, пора.

— А что тут Филатов делает? — совершенно спокойно спросила Лена у своего давнего коллеги, — вроде бы, образование и науку не он курирует.