Блефовать, так с музыкой

– Эй! – побежала я за ним. – Стой! Чуня прикинулся глухим. Тогда я забежала вперед и преградила ему дорогу.

– Слушай, куплю я у тебя эту книжку. Ты получишь не на бутылку пива, а на бутылку водки, если расскажешь, где ты ее взял, – тихо, но твердо сказала я.

То ли Чуня обалдел от масштабов, вернее, объемов внезапно свалившегося на него счастья, то ли попросту в него не поверил, но немедленного согласия на мое выгодное предложение с его стороны не последовало. Что до присутствовавшей при этом Раисы, то она держала нейтралитет, который, судя по нездоровому блеску в глазах, давался ей с трудом.

Я дала слабину и принялась самым позорным образом торговаться:

– Ну на две бутылки… Чуня заколебался:

– Покажи!

– Что? – я не поняла.

– Что-что, деньги…

Я было полезла за подкладку, но тут произошло нечто, заставившее меня позабыть о заветной кожаной книжке с вырванной страницей. В нескольких шагах от нас разыгралась очень даже нешуточная потасовка. То, что случилась она из-за добычи, – не знаю уж, из-за чего конкретно, но это нечто, несомненно, представляло какую-то ценность, – я поняла позже, а в тот момент просто наблюдала, разинув рот, как несколько грязных мужиков исступленно лупцуют друг друга. Потом двое из них оказались на земле, а остальные стали бить их ногами, неторопливо и деловито: сначала один стукнет и отойдет, за ним – другой, что-то вроде очереди образовалось. При этом избиваемые не сопротивлялись, лежали ничком в грязи и прикрывали головы руками. Те же, что в драке не участвовали и не пытались остановить или урезонить драчунов, продолжали себе молча копаться в мусоре.

– Они же забьют их до смерти! – Я поискала сочувствия у Чуни и Раисы, но их лица оставались непроницаемо-равнодушными. Мне стало страшно.

Не знаю, чем (бы все это кончилось, не появись на свалке новые действующие лица. Это были крепкие люди в камуфляже, каждый был похож на бугая, выпроводившего меня с Курского вокзала, и откуда они взялись, один бог ведает. У меня лично создалось такое впечатление, будто они упали откуда-то сверху, с облака, например, потому что ни вертолета, ни какого-либо еще летательного аппарата поблизости не наблюдалось.

Я обернулась к Чуне и Раисе, чтобы понять, что они думают по этому поводу, но их след уже простыл. Я растерянно завертела головой и разглядела, как мохеровая Раисина шапка мелькнула в редком перелеске. Не знаю, какое чувство во мне проснулось, шестое, седьмое или восьмое, но я незамедлительно последовала примеру. Что называется, со всех ног.

Я бежала, не оглядываясь и, кажется, даже зажмурившись. Если б могла, я бы и уши заткнула, чтобы ничего не слышать. А над мусорными терриконами стоял густой мат-перемат, перемежаемый отрывистыми командами «Лежать, сволочь!» или «Стой, падла!».

Выскочив на дорогу, я на мгновение остановилась, чтобы отдышаться и оглядеться. Я ведь понятия не имела, в какую сторону бежать. Страшно обрадовалась, завидев впереди улепетывавших во все лопатки Раису и Чуню, прибавила скорость и довольно скоро их догнала. Поравнявшись с Чуней, я, совершенно обессилевшая, не без удивления отметила, что тщедушный бомж даже не запыхался. Прямо «пан Спортсмен» какой-то!

– И долго еще бежать? – Я хватала ртом воздух, как рыба на берегу.

Чуня не ответил, но свернул с дороги в поросший кустарником овраг. Мы с Раисой переглянулись и повторили его маневр. Только здесь Чуня позволил себе расслабиться и рухнул прямо в сугроб. Раиса растянулась слева от него, а я справа.

Мне было так жарко, что я совсем как в дошкольном детстве зачерпнула полную пригоршню снега, набила им рот и минут пять, пока он не растаял, чувствовала себя наверху блаженства. Я полежала еще немного, и во мне обнаружились силы для того, чтобы поменять лежачее положение на сидячее. Очень даже благоразумное решение, между прочим, учитывая минусовую температуру.

– И часто вы так бегаете? – поинтересовалась я у Чуни, все еще пребывающего в прострации.

– По мере необходимости, – буркнул тот, повернулся на бок и поджал ноги к животу, словно спать собрался. – Выпить бы сейчас… – мечтательно произнес он.

Я вспомнила про записную книжку в кожаном переплете и собственное обещание отвалить Чуне на две бутылки водки.

– Книжку не потерял? – спросила я у него.

– Тут она, – Чуня похлопал себя по впалой груди. – Тут родимая. А что?

Ну и хитрец, не иначе цену набивает.

– А то, что наш договор остается в силе. При условии, что ты расскажешь, где ты ее добыл.

– Вот пристала как банный лист, – поморщился Чуня, – где добыл, там уже нет. – А потом посмотрел на меня испытующе:

– Точно дашь на две бутылки?

– Точно, – кивнула я.

– Ну ладно, – Чуня уселся, скрестив ноги по-турецки. – Я его подобрал, один чудак выронил, а я подобрал.

– Чудак? Почему чудак? Хитрые Чунины глазки стали узенькими, как щелочки:

– Да потому что он вроде тебя все выспрашивал да расспрашивал, тоже Аликом интересовался, не знаю, тем ли, другим… А тут эти шакалы налетели и загребли его.

– Шакалы это кто?