Блеск и нищета шпионажа

— Я довел его до того, что он начал рыдать, — говорил мне Слуцкий. — Я рыдал с ним, когда мы пришли к выводу о том, что все потеряно, что единственное, что можно было сделать, это предпринять отчаянное усилие предупредить тщетную борьбу недовольных «признаниями» лидеров оппозиции. Мрачковский попросил, чтобы ему разрешили свидание с Иваном Смирновым, его близким соратником… Это была болезненная сцена. Два героя революции обнялись. Они плакали. Мрачковский сказал Смирнову: «Иван Никитич, дадим им то, что они хотят. Это надо сделать». Мрачковский пытался убедить Смирнова, однако тот не сдавался. Все это время они держали друг друга в объятиях и рыдали. Наконец Смирнова увели».

Генерал Николай Леонов.

«Лихолетье»

Это вам не «подвиги» Бонда!

«Приходилось быть осторожным на приемах и раутах. Были примеры тяжелых, иногда смертельных отравлений. У каждой контрразведки свой почерк… Против грубых силовых приемов или психологического давления разведчик бессилен. Что стоит контрразведке, например, послать на дом жене разведчика гроб с венком, якобы заказанный для него в похоронном бюро».

Политические забавы

«Не успел я остыть от душевного кипения, вызванного съездом, как вдруг раздался звонок от шефа (В. Крючкова. — Ред.), который сказал: «Не падай в обморок от неожиданности, но позвони такому-то. Тебя хотят выдвинуть кандидатом в народные депутаты по Краснодарскому краю против О. Калугина». Батюшки-светы! Очередное наваждение! Я позвонил, выдвинул свои резоны, сомнения в разумности такой инициативы, когда наша конкуренция может превратиться в «опереточную забаву». Прошло всего с десяток минут, как выяснилось, что регистрация кандидатов в Краснодарском крае закончилась днем раньше, там их уже набралось человек 20 и поезд, как говорится, ушел. «Ну и ну, — крутили мы с коллегами головами, — какую бы инициативу ни выдвинули наши руководители, она обязательно окажется позавчерашней».

Питер Райт, английский контрразведчик.

«Охотник за шпионами»

Не снимайте трусы!

«И наконец тот день настал. Д-1 сам возглавил операцию. Григовин прибыл с девицей, мы минут десять фотографировали их в постели, затем Д-1 и двое плотных контрразведчиков из МИ-5 открыли дверь запасным ключом.

— Боюсь, что это одна из наших… — заметил Д-1, когда девицу препроводили за двери.

Григовин выглядел ошеломленным. Д-1 показал на зеркало. На секунду кагэбист взглянул прямо в камеру. Наконец он понял.

— Я дипломат, — сказал русский. — Я требую контакта с посольством. Со мною паспорт!

Он попытался. потянуться за своими брюками. Но один из наших ребят наступил на них.

— Вряд ли это поведение дипломата, — сказал Д-1. Он нагнулся и бросил русскому его трусы».

В. Плэтт, генерал американской разведки.

«Информационная работа стратегической разведки»

Большой замах

«Тотальная война» сделала необходимой «тотальную разведку», или, говоря другими словами, «стратегическую разведку». Для того чтобы выразить в общей форме широкий характер стратегической разведки, можно использовать хорошо известный девиз Теренция «Homo sum, humani nihil a me alienum puto», который переводится: «Я — человек, поэтому ничто человеческое мне не чуждо». Этот девиз можно перефразировать так: «Я — работник стратегической разведки, поэтому ничто из области человеческой деятельности за границей мне не чуждо».

Из «Руководства для агентов чрезвычайных комиссий»

Не снимайте калоши!

«На калошах не следует иметь своих истинных инициалов. Это часто дает предателям нить для розыскания лиц, фамилии которых им известны».

Генерал Виталий Павлов, заместитель начальника разведки

Дружеские беседы

«Вдруг позади стола бесшумно открылась небольшая дверь, которую я принял было за дверцу стенного шкафа, и вышел человек в пенсне, знакомый нам по портретам. Это был Берия. Его сопровождал помощник с папкой в руках. Не поздоровавшись, нарком сразу же приступил к делу. Взяв у помощника список, он стал называть по очереди фамилии сотрудников, которые сидели перед ним. Слова его раздавались в гробовой тишине громко и отчетливо, как щелчки бича.

— Зарубин!

Один из сидевших перед столом встал и принял стойку «смирно».

— Расскажи, — продолжал чеканить нарком, — как тебя завербовала немецкая разведка? Как ты предавал Родину?

Волнуясь, но тем не менее твердо и искренне один из самых опытных нелегалов дал ответ, смысл которого состоял в том, что никто его не вербовал, что он никого и ничего не предавал, а честно выполнял задания руководства. На это прозвучало угрожающе-равнодушное:

— Садись! Разберемся в твоем деле.