Блеск и нищета шпионажа

— Я с удовольствием присоединяюсь! — вежливо растянул губы посол. КГБ он не выносил на дух, считал, что резидентура — это банда бездельников, которая не только компрометирует посольство, но и подслушивает и подглядывает за каждым шагом посла. — За наше взаимодействие! — добавил он, ибо постоянно во время отпуска обсуждал это химерическое взаимодействие с начальником советской разведки. Дальше обсуждений вопрос не двигался, и обе стороны были этим довольны. Все так бурно чокнулись, что виски плеснул из бокалов на блестящий, натертый перед празднеством паркет.

— На днях я уезжаю в отпуск и думаю оставить Игоря главным, — сказал Розанов послу. Посол кивнул головой и подумал, что Горский — законченная сволочь, строившая из себя интеллигента. Особенно раздражали посла доносы от дипломатических жен, участвовавших в семинаре под руководством Горского: там обсуждались такие проблемы, от которых вяли уши, вплоть до полового воспитания детей и необходимости разнообразить формы коитуса в семейной жизни.

— Я очень бы просил не оставлять меня исполнять обязанности резидента, — Горский потупил взгляд. — У меня мало опыта, и вообще я не могу руководить…

— Ты что? Спятил? — искренне удивился Розанов и хлебнул изрядную дозу виски. — Кто же отказывается от власти?

Но Горский уже надел маску и умчался в танцующую толпу.

— Хороший парень, — сказал Розанов послу. — Чересчур хороший. Таких жизнь обычно бьет мордой об стол.

— По-моему, он себе на уме, — осторожно заметил посол.

— А кто из нас себе не на уме? Вы? Или я? — засмеялся Розанов.

Посол улыбнулся и про себя подумал, что Розанов уж наверняка себе на уме, но страдает болтливостью, которую принимает за искренность, этим склонен даже гордиться. На партийной работе с такой откровенностью (не говоря уж о сомнительных стишках, пахнувших диссидентством) он сгорел бы уже на первых кругах карьеры и даже райкома не до-стигнул бы.

Трохин, стоявший рядом, был мрачнее обычного: он не мог пережить, что исполнять обязанности предложили не ему, а Горскому. Розанов вместе с послом пошли чокаться в народ, демонстрируя простоту и здоровый демократизм. Трохин последовал за ними: ему нравилось быть в одной компании с начальством.

— Игорь, конечно, хороший мужик, — развивал Розанов свою мысль Трохину, — но он почти не пьет, и это ужасно. Впрочем, если он не хочет исполнять обязанности, то я оставлю тебя. Не хочет — и хрен с ним! — резидент страдал любовью к крепким выражениям, особенно после приличной дозы доброго виски.

— Может, часа в два ночи уйдем отсюда и покайфуем у меня? Поиграем на гитаре, попоем… Жена сделала дивную индейку, — Трохин на глазах мгновенно просветлел.

— Посмотрим, старик, по обстановке, — неопределенно заметил резидент.

По радио, настроенному на Москву, уже начали свой мерный бой кремлевские куранты, на последнем ударе сомкнулись бокалы с шампанским, словно дополняя бархатный звон. Торжественно грянул гимн, смолкли голоса, некоторые мужчины опустили руки с бокалами и замерли неподвижно, как подобало в таких случаях верным сынам Отечества.

— С Новым годом, товарищи! — посол счел нужным внести индивидуальную лепту в тост, прозвучавший по радио.

Все снова чокнулись, наиболее шустрые сотрудники устремились к послу и резиденту, дабы выразить свое почтение и любовь. Вскоре все уже смешалось, белоснежные скатерти окрасились винными пятнами, танцы стали хаотичными и неровными, жены постепенно уволакивали домой некоторых честно упившихся мужей, плакали уставшие дети…

Начальник датской контрразведки Якоб Андерсен не скрывал своего неудовольствия и принял Питера Данна подчеркнуто сухо. Англичанина это не смутило, такой разворот событий он предчувствовал и небрежно плюхнулся на кожаный диван, вытянув короткие ноги в дорогих «ллойдах», особо впечатлявших своей потрясающей подошвой с красной линией поперек (наверное, эти туфли предназначалось носить подошвой вверх). Яркие, в клетку носки дополняли картину, они засверкали, когда Данн положил ногу в туфле прямо на колено, — такую фамильярность шеф дружественной спецслужбы вынести не мог.

— Я пригласил вас, Питер, по весьма деликатному делу. Нам стало известно, что вы установили контакт с Игорем Горским, заместителем резидента КГБ в Дании. Я очень бы вас просил отказаться от встреч с ним, — мрачно молвил Андерсен.

— Я не совсем вас понимаю. У нас нет договоренности о том, чтобы получать разрешение на встречу с русскими от датчан, — Питер сделал вид, что поражен просьбой датчанина, даже возмущен.

— Но есть договоренность в НАТО о координации, — жестко парировал Андерсен.

— А что, собственно, координировать? — Данн сделал невинное лицо.

— Для вашего личного сведения: мы имеем с Горским особые отношения. Теперь вам ясно?

— Я догадывался об этом, и, кстати, Горский этого и не скрывал. Но он склонен работать с нами, ему хочется вырваться на широкий простор…

— То есть как? — удивился Андерсен.