Блистательные Бурбоны. Любовь, страсть, величие

Королю было известно ее прошлое, но он любил. Говоря о ней с Ноайлем, король как-то сказал:

– Я знаю, что я преемник Сен-Фуа.

– Да, – ответил, кланяясь, придворный, – также как Ваше величество преемник Фарамона.

(Фарамон – сын Маркошира, вождь одного из франкских племен в V веке – намек на длинный список любовников Жанны.)

Двор, видя новую звезду, раскололся на две партии: одни тотчас же упали к ногам новой временщицы, другие остались верны памяти Помпадур так рьяно, что королю нелегко было навязать двору девицу, распущенность которой двор со смаком обсуждал.

Тем временем положение Жанны было весьма ненадежно, ибо она не была представлена ко двору, т. е. не могла присутствовать во время ужинов короля в малых покоях, сопровождать его в прогулках в экипаже, быть допущенной в королевские резиденции и особенно в Версаль.

Для представления ко двору нужен был титул, которого Жанна не имела. Но она не была замужем – и решили, что титул может дать ей будущий муж. Жан Дюбарри был уже женат, но он порекомендовал для услуги королю своего брата Гильома, который пришел в восторг от выгодной сделки. Так что в пять часов утра 1 сентября 1768 года Жанна стала графиней.

Отныне ничто – кроме возможного скандала – не могло удерживать появление Жанны при дворе. Король колебался несколько месяцев. Жанна обратилась за помощью к герцогу Ришелье – одному из самых главных своих клиентов, начинавшего веселиться вместе с королем еще десятилетия назад.

Герцог заявил королю, что род Дюбарри знатен и что он, герцог, знаком с семейством Дюбарри. Все было решено. Надо было только найти теперь ту, кто представит Жанну ко двору, станет ее так называемой «крестной матерью». Обращались ко многим, но все отказывались, пока за это представление не согласилась взяться отчаянная картежница графиня де Бсари, отвергнутая уже сама своим кругом.

Вскоре уже представленная Дюбарри присутствовала на королевской обедне в дворцовой часовне, где занимала место, ранее забронированное за Помпадур. Свершилось.

В ответ на это в малых королевских покоях перестали бывать госпожи Бово, Шуазель и Трамон, – те дамы, что были дружны с Помпадур, что составляли ее кружок и с кем уже в течение многих лет любил общаться король. Людовик очень привязывался к друзьям, и то, что его сейчас оставили его старинные друзья, очень его огорчило.

Король решил собрать новый интимно-дружеский кружок – мужчины, смотревшие более спокойно на прошлое Дюбарри, согласились войти в ее круг. Женщины были более упрямы. Наконец, нашли сестру принца Бово, маршальшу Мирепуа, за которую король регулярно платил ее долги.

Дюбарри вскоре подружилась с маршальшей, про которую говорили, что она делит с Жанной должность фаворитки, передавая друг другу короля как живую мебель. Может и врали.

Тем не менее г-жу де Мирепуа отвергли все ее старые друзья, с ней порвали всякие отношения брат и невестка, но та не сдавалась, и вскоре вокруг Дюбарри был уже ее интимный кружок – сюда добавились г-жа Валентинуа, «очень красивая, стройная особа, но злая и дерзкая, а также слишком известная своими крайне вульгарными похождениями». Затем маршал принц Субиз, вошедший в кружок Жанны, по просьбе короля привел туда свою любовницу графиню Лопиталь. Туда же потом придет и принцесса Монморанси, в свое время не пожелавшая представить Дюбарри ко двору, но теперь смиренная королевским золотом.

В этом кружке Дюбарри, как писала Дюдеффан, царила прямо скажем недружная атмосфера – «…нет вертепа, где происходили бы более комические вещи, чем, вы понимаете, где; они все живут друг с другом как кошка с собакой; они соперничают в пренебрежении и презрении одна к другой и одна перед другой стараются заслужить презрение».

Более всех эпатировала Мирепуа – она дулась, ссорилась, мирилась. В том чине и с Дюбарри, которую это забавляло. Это видели все, Дюдеффан писала о маршальше, что та – «раба гнусной женщины», но роскошь и финансовый кризис многое заставляли забыть г-жу Мирепуа. Она дошла до того, что стала ревновать Жанну к ее новым знакомым, в особенности к герцогине Мазарен, против которой выступила и Монморанси…

Тем временем Жанна обживалась не только в своем узком кружке. На ее сторону открыто встал герцог д’Эгильон, также член ее интимного кружка, но, кроме того, еще и глава Тайного королевского совета. Он видел, что с появлением Дюбарри король опять почувствовал вкус к государственным делам, вкус к работе, что он полностью забросил после смерти Помпадур (при дворе многие правильно считали, что король привык, что рядом с ним находилась титулованная фаворитка, что ему мало лишь физиологии, которую ему мог предложить Олений Парк. Тут нужна была еще и духовная близость. Это все ему обеспечила Жанна). Так что король теперь каждый вечер два часа проводил у графини, где и работал. И эта ветреная женщина подавала ему решительные, умные советы по вопросам политики. И д’Эгильон стал самым верным союзником Жанны.