Блюз Сонни: Повести и рассказы зарубежных писателей о музыке и музыкантах

Саймон обеими руками сжал локоть Джино.

— Как здорово! — сказал он. — Рейли будет на чем сыграть концерт.

Не стану обижать тебя рассказом о том, что за инструмент скрипка Гварнери. Не знаешь — постарайся узнать. Во всяком случае, Саймон решил, что Концерт ля мажор Моцарта Рейли будет играть на скрипке Джино.

То, о чем я буду рассказывать дальше, не случилось бы, если бы не выбор музыки для концерта, выбор, без всякой задней мысли сделанный Саймоном. Саймон собирался начать с отрывков из «Щелкунчика», потом дать Моцарта, а после короткого антракта начать с «Колыбельной» Брамса и закончить концерт «Прощальной симфонией» Гайдна.

«Прощальная симфония» — ты ее знаешь? Ее мало играют. Но с ней связаны очень интересные обстоятельства, и Саймон их знал. Йозеф Гайдн долгое время был придворным композитором и дирижером князя Николая, невероятной личности восемнадцатого столетия, жившей лучше большинства королей. Один из его дворцов, замок Эстерхази (если ехать из Вены, то это у черта на куличках) был после Версаля самой шикарной резиденцией в Европе. Там, например, было три театральных зала — так что можешь себе представить. И там, конечно, обретался Гайдн со своим оркестром. Николай, в общем-то, был тираном, потому что никому из музыкантов оркестра он не позволял держать при себе жену и детей. Жены и дети должны были оставаться в Вене.

Однажды зимой, уезжая в Париж на четыре месяца, он приказал (так ему на ум взбрело), чтобы весь оркестр оставался во дворце. Тогда-то Гайдн и написал «Прощальную». Ты знаешь, конечно, что при ее исполнении музыканты один за другим уходят со сцены, унося с собой свои инструменты, пока в конце не остается только двое из них. Николай понял намек и отпустил музыкантов в Вену — и вот что придумал Саймон. Он сказал Рейли:

— Давай немножко посмеемся над комендаторе. Тонко намекнем, что мы тоже хотим домой. Это и его повеселит, и нашей братии даст тему для разговоров!

Рейли кивнул.

— Хорошая программа, — сказал он, — очень хорошая. Публика страшно любит всякие фокусы.

А потом я увидел, как изменилось вдруг его лицо.

— Да это… дьявольская идея, — задохнулся Рейли…

Не знаю, как лучше рассказать конец истории Саймона. Дело в том, что история эта состоит из двух элементов, один из которых — захватывающие события (ты уже догадался, что речь идет о побеге), а другой — и для меня гораздо более важный — ирония судьбы Саймона, ирония его дирижерской карьеры. В идеале ты как-то должен привести их оба в равновесие. Не вижу, правда, как это можно сделать, но, может, как-нибудь сумеешь; как именно — это уже не мое дело. Я просто расскажу тебе, как все это произошло. Видишь ли, Саймон еще за неделю до концерта совершенно определенно знал, какая роль ему отведена, и это немного притупляет иронию. Когда ты будешь писать, тебе, может быть, стоит сделать все полной неожиданностью для Саймона.

Ты уже, наверное, понял, что капитан Рейли был членом комитета. Он собрал его и изложил свой план. План такой простой, такой очевидный, что, я уверен, ты уж и сам о нем догадался. Каждый из музыкантов оркестра, покидая сцену по ходу «Прощальной симфонии», уходил в побег.

План был хорош тем, что предвиделась только одна проблема, да и та была уже частично решена. Я имею в виду Джино.

Джино нужно было уговорить занять в вечер концерта пост у самого входа в лагерь. Теперь тебе ясно? Я уже говорил, что здание зала было расположено у входа. Для Джино, куда бы его ни поставили в этот вечер, лучше было поменяться местами с охранником у входа, чтобы иметь возможность слышать свою скрипку. Логично? Логично.

Детали Рейли объяснил мне и Саймону как-то ночью в бараке. Я никогда не забуду этого — и не забуду молчания Саймона, слушавшего его объяснения.

— Я первый уйду со сцены, — сказал Рейли. — Отступление от Гайдна, но тут уж ничего не поделаешь. Я подойду к проходной, протяну скрипку, поманю Джино. Если все сойдет хорошо, он подойдет ко мне. К тому времени со сцены уйдет уже второй, может, даже третий. И у каждого из нас будет дубинка.

Так что все зависело от того, как поведет себя Джино. Клюнет он — план сработает. Но если нет (и в этом было одно из главных достоинств плана), то не возникнет никаких подозрений и никто ничего не теряет.

Так вот и обстояло дело. Связались с подпольем за пределами лагеря. Они были наготове — с одеждой, транспортом и дальнейшими планами.

Как-то грустно все это, правда? Попробуй представить себе, каково было Саймону в эту последнюю неделю. Музыканты были как на иголках; репетиции шли плохо; заветная мечта Саймона оборачивалась черт знает чем. Теперь он был уже не исполнителем главной роли, а самым незначительным из актеров.